— У нас три тысячи ратников, — Поклонский посмотрел в сторону королевских гусар.

— Немногим меньше, — поправил воевода.

— Выдержим ли?

— Должны выдержать. Другого выхода нет, — твердо ответил Воейков. — Гетман будет ждать до утра. С рассветом всему войску быть с оружием и конями на валу…

Трудная ночь была у Алексашки. Нахлынули воспоминания о прожитых годах с того часа, как бежал из Полоцка. Словно шесть дней, пролетело шесть лет. И все годы не было покоя. Все годы в седле, с саблей. Сколько людей перевидел за это время! Сколько друзей потерял в кровавых боях! А впереди — тьма, неизвестность. Впереди снова бои… Русскими ратниками уже давно взяты Витебск, Полоцк, Дисна. Говаривают, что передовые и сторожевые полки, которые ведет самолично Алексей Михайлович, нацелены на Менск, а там — на Вильну и Оршаву. Приходят вести, что Москва собирается объявить второй государев поход на Речь Посполитую…

Алексашка встал рано утром. Старательно обувался, оборками затягивал одежки. Вышел на двор из душной хаты, глубоко втянул морозный воздух. Падал легкий, жидкий снег. Алексашка дал коню сена.

Когда рассвело, вместе с Петькой Косым поехали к валу. Удивился тому, что у ворот уже был воевода Воейков. Рассматривая грузную, крепко сбитую фигуру, Алексашка подумал, что есть что-то подкупающее в его спокойствии, властном лице.

— Всем на вал! — приказал воевода. — Пусть видит ворог, что сдавать города не будем!

По обе стороны ворот встали стрелки с мушкетами. От них в два конца вала растянулись цепью ратники полка пана Поклонского. Привязав лошадей, Алексашка и Петька Косой поднялись на вал. На том же месте, где и вчера, стояло войско гетмана. Только теперь оно перестроилось. Против ворот в колонне замерли стрелки. За ними, немного поодаль — гусары. На белом снежном фоне отчетливо виднелся ряд кулеврин, поднявших в небо черные хоботы. Стрелки и гусары стояли под развевающимися знаменами и бунчуками. Войска напротив, справа и слева. Алексашка оглянулся: своих мало. Неподалеку от вала воевода поставил резервы — конных ратников. В какую сторону ни глядел Алексашка, не видал пана полковника. И вдруг Поклонский появился на жеребце, которого раньше Алексашка не видал у пана. Серой масти, в яблоках, он пританцовывал на тонких, сильных ногах. Остановившись возле воеводы, Поклонский неторопливо слез с седла. Алексашка видел, как полковник о чем-то говорил Воейкову. А тот, не поворачивая головы, смотрел на вал, слушал. Потом, резко махнув рукой, ушел к отряду стрелков.

— Не договорились! — шепнул Алексашка Петьке Косому.

Внезапно грохнула пушка. Ядро, просвистев, не долетело до вала и, ударив в тугую землю, взметнуло фонтан снежной пыли.

— Началось! — Алексашка покрепче насунул шапку. — Не робей, Петька. Держись поближе ко мне.

— Страшно, — прошептал Косой.

— Чего это?!.

— Гляди, какой тучей стоят…

Воевода собрал на вал сотников и показал на гусар.

— В бою гусары горячи, рассудок теряют. Их надобно к Днепру увести. Там сейчас снег топкий. — Снова грохнула кулеврина, и ядро упало возле вала. Воейков и не повернул головы. Только недовольно повысил голос: — Чего пялите очи! Сюда глядите!.. Сами в сугроб не лезьте. Их вон куда намело… На холку яра. С того места лощиной уходить надо берегом и в обход, в спину гусарам… Ты затягивать будешь, — сказал Воейков рябому скуластому ратнику. И Алексашке приказал: — Свою сотню веди с ним.