— Так ли это, шановный пан? И ты, и пан гетман знают, что Речь не в состоянии теперь оборонить маемость панства в княжестве Литовском.

— М-м… — хмыкнул Самоша. И бросил испытующий взгляд. — И ты решил, что это по твоим силам?

— Теперь царь об этом будет думать.

— Так ли? А гетман думает, что царю дела нет до шановного панства. Он на земли княжества Литовского посягает. Могилевский повет ты ему своими руками отдал. Этого он и хотел от тебя, когда ты и пан Вартынский в Москве крест целовали. Царь не дурак. Он знал, что за спиной твоей войска нет и не будет, хоть имя полковничье дал тебе и саблю подарил.

— А полк, пан Самоша, не войско? — Поклонский подался вперед.

— Что за войско?! — Самоша махнул рукой. — Гетман знает, что из войска твоего чернь бежит к Золотаренко. И хоть взял царь под свою руку Украину, а казаки помышляют на землях литовских свои корни пустить.

— Я с казаками дружбу не веду, — сухо ответил Поклонский. — Что помышляет Золотаренко, не знаю.

— Может, и правду говоришь, — согласился Самоша. — Но Речь не отдаст схизматам этот край. Никогда! Попусту возгордился царь победой над Головчином. Победа ли то была? Отошел гетман к Борисову, и вся победа. А тебе, шановный, видно, известно, что не сегодня-завтра гетман пойдет к Быхову и обложит его?

Этого Поклонский не знал. Удивления своего выдавать не хотел. И все же Самоша поймал едва уловимую тень тревоги на лице Поклонского. Самоша продолжал:

— Обложит Быхов и возьмет его. Потом, пожалуй, пойдет на Могилев…

Поклонскому надоел этот не совсем понятный и трудный разговор. Он понимал, что не затем пан Самоша пришел тайно в Могилев.

— Гетману лучше знать, куда вести войско.

— И я так думаю, пан Поклонский. Гетман послал к тебе для другого разговора. — Пан Самоша выждал. — Гетман надеется, что ты вернешься на службу к королю.

Поклонский опустил глаза. Он предполагал, что именно с этим делом явился Самоша. Заговорил тайный посланец гетмана о движении войска к Быхову и Могилеву не зря. Это не только откровенный разговор о планах Радзивилла. Если только гетман обложит Могилев и Поклонский не успеет покинуть город — не миновать ему плахи. Об этом не раз думал в часы бессонниц длинными осенними ночами. В подтверждение доброго намерения гетмана Самоша добавил:

— Ясновельможный обещает оставить чин полковника…

— Гетман ждет моего слова сегодня же?

— Нет. Можешь подумать. Но ежели твердо решил остаться на царской службе, говори сразу же.

— Добро, пан Самоша. Передай гетману, что подумаю.

— Буду у тебя, шановный пане, через неделю, — Самоша поднялся из кресла и дал понять, что разговор окончен.

— Прошу пана к столу, — предложил Поклонский.

Самоша от трапезы не отказался.

В день воскресенья утром хозяйка хаты, где Алексашка и Петька Косой стояли на постое, пекла блины. Зачиненные еще с вечера, они хорошо поднимались на сковородке, румяные и пышные. Алексашка тыкал в мочанку и заталкивал в рот сразу по полблина. Жирная мочанка текла с губ, и после каждого блина, аппетитно крякая, Алексашка ладонью обтирал бороду. Насытившись, сладко потянулся и заглянул в кадку. В ней было сухо.