— Теперь бы студеной водицы… Может, выскочишь, Петька?

Петька Косой, не торопясь, нахлобучил облезлую заячью шапку, взял ведро. Но испить после блинов холодной, с тонкими льдинками воды не привелось. Петька влетел в хату с порожним ведром, швырнул его на скамью и схватил подвешенную на стене саблю.

— Радзивиллово войско под стенами!..

— Ты не дури! — нахмурился Алексашка. Но поднялся и протянул руку к сабле.

— Вот тебе крест! Бежим быстрее!..

Выскочили из хаты и бегом пустились к городскому валу. А там уже были горожане. Когда поднялись на вал, Алексашка не поверил глазам: на ослепительно белом снежном поле в версте от города застыло войско — пешие и конные. Морозный ветер, что летел из-за Днепра, трепал бунчуки и знамена. Огромным кольцом вдоль вала войско обжимало город. Люд на валу шумел и судачил. Кто-то говорил, что войска ровно двенадцать тысяч. Кто-то видал артиллерию, которая спрятана за войском в лесу. Кто-то предсказывал, что завтра Радзивилл будет штурмовать город и, взяв его, вырежет московских стрельцов, а горожан полонит за то, что сдались на милость царя.

В городе стало хлопотно. Крамники закрывали лавки, запирали амбары. Ремесленники на огородах прятали под снег свои изделия, укрывали харчи и одежду. А к Луполовской стороне вала торопились ратники воеводы Воейкова. Прискакал на лошади пан полковник Поклонский. Вместе с воеводой поднялся на вал.

— Будут штурмовать, — Воейков смотрел на войско и прикидывал, с какой стороны может быть нанесен удар по воротам.

— Будет, — согласился Поклонский. — Надо расставлять полк.

— К воротам пустим ратников. — Воейков подумал, что удивительно спокоен и, кажется, равнодушен Поклонский к тому, что произошло. Увидав Алексашку, подозвал к себе: — Где твои ратники? Почему пеший ходишь?

— Жду, когда пан полковник укажет, — растерялся Алексашка.

— Что тебе указывать! — напустился Поклонский. — Не видишь войско?! За бороду тебя волочить на вал?..

— Где становиться? — все же спросил у воеводы.

Воейков выбросил руку к левой стороне ворот. Там меньше было снега и подход к валу свободен.

— Сюда!

Алексашка смотрел на войско и думал о Пинске. Но здесь труднее будет — государевых ратников не более десяти сотен, а на ремесленников надежды нет: на валу вертятся одни дети. Нежданно зашумели люди, заговорили. Алексашка посмотрел в сторону войска и увидел, как два всадника на рысях шли к воротам. Когда они приблизились — узнал гусар. Они были без оружия. Даже сабли — неизменный атрибут — и те оставили.

— Везут послание, — определил воевода Воейков.

И не ошибся. Подъехав к воротам, один из них приподнялся на стременах и сообщил:

— Письмо его ясновельможности гетмана Януша Радзивилла бурмистру и ратным людям…

Воейков приказал отворить ворота. Гусары за стены не въезжали. У ворот слезли с коней, передали в руки пана Поклонского бумагу и, вскочив в седла, ускакали в поле. Поклонский подошел к воеводе и, развернув лист, начал читать. Письмо было коротким. Гетман Януш Радзивилл сообщал, что град Могилев обложен гусарами, драгунами, пехотой и артиллериею. Всех воинов около пятнадцати тысяч. Посему малочисленному отряду московских ратных людей и воинам Могилевского полка сопротивляться нет смысла. Гетман Радзивилл и хорунжий его королевского величества Гонсевский предлагают сдать город без кровопролития. Гетман грозился, ежели завтра утром ворота не будут открыты, он, гетман, прикажет брать город боем.