Я удивленно моргнула, впервые столкнувшись с такой безапелляционностью от всегда мягкого и понимающего едва ли не напрямую мои мысли Рисве, и от этого растеряла все слова.

— Отрицание не способно изгнать демонов, терзающих меня, а простой запрет себе не думать о судьбах других не выключит эти тревоги. Я всего лишь хочу пойти и узнать, когда и как весь этот кошмар с землянами закончится. Точнее не хочу, а мне на самом деле это необходимо. И Вали согласилась со мной.

— А я нет! — практически рявкнул Глыба, заставив меня дернуться на месте, но тут же виновато замотал головой и смягчил тон: — Софи, что, если это знание только растравит твои раны? Скажем, ты узнаешь то, что окажется гораздо хуже, чем ты могла бы ожидать? Это навредит тебе, а что я за энгсин, если позволю такому произойти?

— Но какой выход ты видишь, Рисве?

— Забудь, — рубанул по воздуху ребром ладони он. — Выбери меня, нас с тобой. Все эти люди есть друг у друга, у меня только ты.

Похоже, Вали преувеличила способность к пониманию у моего энгсина в определенных аспектах.

— Но Рисве…

— Нет, услышь меня, моя Софи! — снова замотал он головой, отказываясь принимать мои возражения. — Я не прошу тебя забыть о сочувствии, а только о том, чтобы не ставить его превыше всего, обращая в камень беспричинной вины на своей груди, не отравлять жизнь себе и мне постоянной его тягостной тенью.

Я догадывалась, как сказываются на Рисве мои переживания и кошмары, но услышать это в открытую от него и сформулированное так, оказалось почему-то шокирующе больно. Будто получить удар.

— Ты сказал, что ты видишь мою лойфу! — вспыхнув, как спичка, я вскочила на ноги, становясь перед ним. — Я такая, какая есть, и этот самый камень и тень — часть меня. Именно чтобы сделать эту часть как можно меньше, я и хочу знать, когда этот жуткий марафон человеческих страданий закончится. Ради тебя, ради нас!

— Ты не знаешь наших Духов, Софи, как я. Вообще мало кто знает, даже Вали.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что их злая сторона заперта, но никуда не исчезла. Каждый раз, сливаясь с Оградителем, я чувствую подавляемую им жажду насилия. Любая агрессия вокруг порождает еще больший голод темной стороны, и для контроля над ним светлой приходится проявлять жесткость, — Рисве понизил голос. — Исход для твоих бывших соплеменников, учитывая тяжесть творимого, Духи могут выбрать совсем не такой, какой ты можешь ожидать. Скорее всего, уже выбрали. Умоляю, просто забудь все, Софи, или рискуешь сделать только хуже себе.

— Если ты думаешь, что меня как-то опечалит участь, что уготована для Тюссана и его ближайших приспешников, насколько жестокой она ни была бы, то ты напрасно опасаешься, Рисве. Они заслуживают расплаты по полной!

— Нет, Софи, боюсь я совсем не этого. Прошу, выбери меня и жизнь с новым народом, а прошлый выброси из мыслей. — Мой энгсин подошел ближе, но не прикоснулся, только пристально смотрел в глаза.

— А ты бы смог так сделать? Не думать, не вспоминать, не переживать, не ощущать вины, не желать знать, что все будет хорошо?

— У меня нет выбора в этом, Софи, но у тебя — да.