– Дикари! – стонал Утонченный, пытаясь остудить обожженный рот снегом.

– А ты думал, с чего они так бодро медведя гнали? – продолжал ржать Коренастый, – Наверняка с допинга, я наслышан.

– Вы бы бедолагам налили, – дед с жалостью смотрел на укрытых всем, чем ни попадя, и раскачивающимся в такт своим неизвестным мыслям и переполняющим чувствам пилотов.

– Так контузило их, – Коренастый добавил еще снега в котелок и мешал в нем что-то большим ножом, – медведь тяжелый, пока взяли, побороться пришлось.

– О, Миша, как водичка? – дед обращался куда-то за спину сидевшим у костра пилотам и охотникам.

В отличие от деда и Кузнеца, медведь, весь в сосульках и замороженной тине, посидеть у костра разрешения не спрашивал, молча сел у пулемета, хмуро окинул всех взглядом и шумно носом втянул воздух.

Все молчали, только летчики стали еще сильнее раскачиваться и вроде бы что-то напевать, или скорее подвывать.

Остановив свой взгляд на пулемете, медведь заинтересованно фыркнул, подтянул к себе, ловко огромным когтем в три приема отвернул сливную пробку, жалобно звякнущую на специальной цепочке и, запрокинув голову, начал заливать еще не остывшую жидкость себе в пасть прямо из кожуха охлаждения, подняв пулемет на вытянутых лапах.

– Снимайте шкуру, чего сидите? – дед толкнул так и не убравшего нож Коренастого.

– Дрессированный? – сбившимся дыханием спросил он в ответ.

– Почему дрессированный, дикий, – дед уже откровенно наслаждался ситуацией, – Приблудился.

– Литра четыре за раз, не меньше! – Утонченный удивлялся явно не тому, чему надо было бы, – Как он выжил-то? Невозможно!

– Штаааа!? – медведь неожиданно для всех заорал в утонченное лицо – Я не слышу, мне от вашей дурацкой бомбы уши заложило.

– Ведь думал же, что надо больше динамита мотать, – Коренастый в сердцах хлопнул себя по коленям.

Пилоты уже откровенно завыли и стали раскачиваться еще сильнее.

– Слушайте, вы бы налили им водки, – медведь лапой с когтями не меньше, чем лезвие у ножа, Коренастого тукнул куда-то в направлении пилотов, – А то от их мантр у меня уже в глазах рябит.

Летчики мгновенно затихли, перестали раскачиваться и приготовились внимать незамысловатой медвежьей мудрости.

– Что налить-то, ты весь пулемет выпил! – возмутился дед.

– Так ты своего налей, я точно знаю, у тебя есть.

– Дык откуда? Не ты ли спер неприкосновенный запас два дня назад? И как находишь-то только?

– Дед не жмись, в термосе у тебя явно не чай плещется.

Казалось, что дед заскрипел как старый дуб в ветреную ночь. Достал термос, налил в крышку.

– Там кипяток, плохо им будет, – не выдержал Утонченный, уже попробовавший адский напиток.

– Хорошо им будет, – медведь огромной лапой снял со шкуры пару сосулек, кинул их в дымящийся импровизированный стакан, для надежности поболтав в нем когтем, – мы ж не звери. Ну-ка, по глоточку.

Летчики не посмели отказать, выпили. Теплый алкоголь подействовал практически мгновенно, огнем растекаясь по телу, снимая напряжение. Вертолет стало уже не так жалко, а сопутствующие с аварией будущие проблемы на фоне говорящего медведя казались уже не такими страшными.