– Что дальше-то будет? Какую мегапушку нам придумать, чтобы от нас отвязались? Как думаешь? – Кузнец в одном исподнем курил, сидя у бани, – Может, пусть установят межгалактический роутер и качают свой филоний, сколько душе угодно? Ну только же все наладилось.

– Не в интересах сети, чтобы все налаживалось, – Гамлет с интересом, практически не отрываясь, следил за движением критически низких, рваных облаков, живших, казалось, разумной жизнью, время от времени обнажавших в дышащих дырах своих звездное небо, – Если жизнь будет спокойной, откуда филоний? Оружие мы, конечно, сделаем, но микроэлементы в дедовом самогоне мне подсказывают, что великий алгоритм попробует что-то другое.

– Другое? – Кузнец тоже заинтересовался движением облаков на странным образом, не совпадая со временем суток, начинающим светлеть небе, – Что может быть более филониеёмким, чем война? Я удивляюсь, как вообще вы глобальную резню нам не устроили?

– Генераторы быстро кончаются, – Гамлет практически научился смеяться, – нужен разумный баланс. Во время войны наблюдается всплеск добычи и резкое снижение по мере уменьшения популяции и систематизации методов ведения боя. Смешно, но и виртуальная реальность дает подобный эффект, – всплеск добычи и падение практически до нуля. Человеческий мозг ленив и избегает перерасхода энергии. Ему комфортнее действовать по многократно проверенным алгоритмам. Сам понимаешь, филония в этом случае нет!

В подтверждение слов Гамлета на тело Кузнеца навалилась приятная истома. Алкоголь, баня, теплый ветер, приносящий совсем уже несвойственные данному региону тропические запахи, и тучи, в конце концов обнажившие ярчайшие звезды – все огромным мешком навалилось на плечи. Расслабилась каждая клеточка в теле. Встать стало совершенно невозможно.

Взошла Земля. Думать не хотелось совсем. Вот так сидел бы и сидел. Вечно глядя на звезды и на…. Патефонной иголкой по пластинке с Шаляпиным в голову ворвалось осознание, – глядя на звезды и… Землю? Да когда уже кончится этот проклятый день?

Утро было совершенно обычным. Медленно завтракали, медленно собирали домой гостей и ставшего уже практически местным Шерифа. Вяло грузили потрепанный дорогостоящий охотничий скарб в удивленный такому богатству уазик. Удивлялись растаявшему снегу и установившемуся весеннему теплу. События предыдущего дня никто не обсуждал, серьезное оставив на потом.

– Дед, поговаривают, что без твоей страсти к купажированию окружающей вакханалии могло и не быть? – Утонченный был готов и практически уже сел в автомобиль, – Ты бы угостил, сколько не жалко.

– Я ни слова не понял, кроме того, что казенку вы больше пить не будете, – дед скрылся в ближайшем сарае и буквально через минуту вернулся оттуда с пятилитровой бутылкой полной темной, почти черной жидкости.

– О, бутылочку уже приспособил, хозяйственный какой, – порадовался за деда народ, высыпавший провожать гостей.

На том и уехали. Плакать и махать платочком никто не стал.

– Так это оставлять нельзя, – Утонченный не свойственно ему горячился, – если кому положено закрывают глаза, то этим должны заняться мы и никто другой. Аниськин, ты тут местный, что думаешь?