Особенное внимание вызвало сквозное, как будто прожжённое, отверстие в толстенном щитке, призванном защищать стрелка. Было совершенно ясно, что, если бы не мелкие габариты паукообразной ипостаси Мальца, стрелку за такой защитой было бы очень нехорошо.

Расселись кто как и, кое-как держась за пушечный лафет, распихивая ногами пустые кисло-пахнущие порохом гильзы и блюдя традиции, стуком по кабине дали понять Мальцу, что пора ехать.

– Э, вы куда, а я? – медведь лапами тянулся к отъезжающему автомобилю, пытаясь сорваться со ставшего ненавистным сиденья, – меня-то заберете?

– Как тебя заберешь-то теперь? – дед первым выскочил из кузова, прихватив лом, – Гамлет, если мы его отдерем, он филоний генерировать не перестанет?

– Надеюсь, до этого не дойдет, – Гамлет тоже когда-то потреблял чудесные настойки. Юмор стал ему понятен, во всяком случае, в ответе непостижимым образом чувствовалась усмешка, – не до весны же ему здесь сидеть.

Дружно выскочили из машины, и кто ломом, а кто и лопатой со смехом и шутками отделили примороженною часть тела от окаменевшей земли.

Легкий снежок, каждой снежинкой отражая всполохи затухающего костра, опускался на огромную мохнатую голову зверя, невидимого в опустившейся темноте, дикого медведя, терпеливо наблюдающего за непонятной суетой, ждущего своей очереди на оставшиеся объедки.

Бабка Егорша и Варька, обеспокоенные канонадой, доносившейся с предполагаемого места необычной охоты, надежд не теряли и баню в протопленном состоянии поддерживали.

По возвращению народ, не мешкая, уже в кузове начал раздеваться, наплевав на возможную потенциальную угрозу. Гамлет поскрипел шестеренками и высказался, что сегодня ночью уж точно ничего страшного уже не произойдет. На том и порешили, караулы решили не выставлять, в патруль выслали паукообразную ипостась, оружие сложили в предбанник, заняв половину пространства, и на этом успокоились, целиком отдавшись радостям пара и веника.

Пока парились, удивительным образом изменилась погода. Резко потеплело, и еще толком прочно не легший снег на глазах таял под давлением теплого, ласкающего ветерка. Обнаружилось это после того, как лихо, выскочив распаренными, красные, как раки, братья синхронно попытались нырнуть в казавшийся таким мягким перед походом в баню сугроб. Он предательски расступился, обнажив, к удивлению и смеху всех, сырую, странным образом оттаявшую под снегом грязь.

Удивляться времени не было. Подбросив еще дровишек, наскоро ополоснувшись ледяной водой прямо на улице, братья вернулись к любимому занятию.

Импровизированное, собранное на скорую руку застолье сменялось парной, ледяными ополаскиванием и долгими разговорами “под сигаретку” на улице для тех, конечно, кто курил. Благо погода, радуя аномальным теплом, провоцировала долгие разговоры на свежем воздухе, так что распаренные после парилки люди и роботы неторопливо беседовали, разбредаясь по деревенским окрестностям.

Насыщенный событиями день стер сомнения, вопросы, и никого уже не удивляло, что роботы поднимают до ста двадцати, а Варька запросто охаживает медведя веником в этом аду.