– Ну уж нет, – сказала Теодора, – вы не бросите против миссис Дадли беззащитную женщину. Нас с Нелл надо оберегать, а не выставлять на крепостные валы вместо трусливых мужчин.

– Доктор…

– Чепуха, – отрезал доктор. – Уж не станете же вы просить меня, старшего по возрасту. К тому же вы знаете, что она вас обожает.

– Жестокий старец! – воскликнул Люк. – Приносите меня в жертву ради чашки кофе. Не удивляйтесь же, предупреждаю я со всей мрачностью, не удивляйтесь же, если ваш Люк не вернется живым из боя. Возможно, миссис Дадли еще не успела перекусить, и она вполне способна приготовить филе из Люка по-домашнему или в сыре и сухарях, в зависимости от настроения. Так что если я не вернусь, – и он потряс пальцем у доктора под носом, – советую повнимательнее разглядеть, что вам подадут на ланч.

Он отвесил преувеличенно церемонный поклон, словно отправлялся на битву с великаном, и закрыл за собой дверь.

– Милый Люк. – Теодора со вкусом потянулась.

– Милый Хилл-хаус, – сказала Элинор. – Тео, в саду есть летний флигель, весь заросший, я вчера заметила. Отправимся его исследовать?

– С удовольствием, – ответила Теодора. – Я намерена насладиться каждым дюймом Хилл-хауса. И вообще в такой чудный день грех сидеть взаперти.

– Люка тоже позовем, – сказала Элинор. – А вы, доктор, пойдете?

– Мои заметки… – Доктор не договорил, потому что дверь резко распахнулась. Первой мыслью Элинор было, что Люк не отважился пойти к миссис Дадли и все это время простоял под дверью. В следующий миг она увидела его белое лицо и услышала, как доктор произнес с досадой: – Я нарушил свое собственное первое правило: отпустил его одного.

– Люк? Люк? – вырвалось у нее.

– Все хорошо. – Люк даже выдавил улыбку. – Но идемте в коридор.

Напуганные его лицом, голосом и улыбкой, они молча вышли в длинный темный коридор, ведущий к центральному вестибюлю.

– Вот. – Люк чиркнул спичкой и поднес ее к стене. По спине у Элинор пробежал неприятный маленький холодок.

– Это… надпись? – спросила она, подходя ближе.

– Да, – ответил Люк. – По пути туда я ее даже не заметил. Миссис Дадли, кстати, отказала, – добавил он напряженно.

– Фонарик. – Доктор вытащил из кармана фонарик и медленно пошел по коридору, высвечивая букву за буквой. Затем потрогал одну из них пальцем. – Мел, – объяснил он. – Написано мелом.

Элинор подумалось, что надпись – большая и небрежная – должна выглядеть так, словно мальчишки накорябали ее на заборе, однако ломаные буквы на деревянных панелях были невероятно реальны. Они тянулись из конца в конец коридора, так что разобрать все не удавалось, даже стоя у противоположной стены.

– Можете прочесть? – тихо спросил Люк, и доктор, светя себе фонариком, прочел медленно:

– «НА ПОМОЩЬ ЭЛИНОР ВЕРНИСЬ ДОМОЙ».

– Нет.

Слова застряли у Элинор в горле: она увидела свое имя одновременно с тем, как доктор его читал. Это я, подумала она, это мое имя написано тут так отчетливо; меня не должно быть на стене этого дома.

– Сотрите, пожалуйста, – прошептала она и почувствовала у себя на плече руку Теодоры. – Это безумие.

– Безумие, по-другому не скажешь, – твердо произнесла Теодора. – Элинор, иди назад, сядь. Люк найдет тряпку и все сотрет.