– Люк? – донесся из коридора голос Теодоры. – Ты вчера ночью стащил мой чулок. Ты гадкий воришка, и я надеюсь, что миссис Дадли меня слышит.

Люк отвечал, что джентльмен вправе сохранить небольшой подарок от дамы и что миссис Дадли наверняка слышит каждое слово.

– Элинор? – Теперь Теодора колотила в разделяющую их дверь. – Ты не спишь? Можно войти?

– Конечно, – ответила Элинор, глядя на свое лицо в зеркале. Ты это заслужила, сказала она себе, это плата за все, что ты вытерпела.

Теодора открыла дверь и сказала весело:

– Какая ты сегодня хорошенькая, моя Нелл. Эта чудная жизнь явно тебе пользу.

Элинор улыбнулась в ответ; ровно то же самое она могла бы сказать о Теодоре.

– У нас должны быть синяки под глазами и потухший взгляд. – Теодора обняла подругу и через ее плечо посмотрела на себя в зеркало. – А только погляди: две цветущие юные красотки.

– Мне тридцать четыре, – сказала Элинор, сама не понимая, из какого чувства противоречия накинула себе два года.

– А выглядишь ты на четырнадцать, – ответила Теодора. – Идем. Мы заслужили свой завтрак.

Они со смехом пробежали по лестнице и через игровую комнату в столовую.

– Доброе утро, – весело сказал Люк. – Как спали?

– Прекрасно, спасибо, – ответила Элинор. – Сном младенца.

– Был вроде какой-то шум, – добавила Теодора, – но в старом доме это естественно. Доктор, чем мы сегодня займемся?

– Хм? – поднял голову доктор.

Он один выглядел усталым, но и его глаза горели так же, как у всех. Это радостное волнение, подумала Элинор. Нам всем очень хорошо.

– Баллехин-хаус, – произнес доктор, смакуя слова. – Дом священника в Борли. Гламисский замок[9]. Не верится, что испытываешь такое на себе. Просто не верится. Я начинаю отчасти понимать восторги настоящих экстрасенсов. Не передадите ли сюда мармелад? Спасибо. Моя жена мне не поверит. У еды сегодня какой-то особенный вкус, вы не находите?

– Вот и я гадаю: это миссис Дадли себя превзошла или что еще? – подтвердил Люк.

– Я все пытаюсь вспомнить, – сказала Элинор. – Про ночь. То есть я знаю, что испугалась, но не могу представить, как это было.

– Я помню холод, – поежилась Теодора.

– Думаю, дело в том, что все настолько не похоже на знакомые переживания… в смысле, потому и не откладывается в голове. – Элинор смущенно рассмеялась.

– Точно, – согласился Люк. – С утра я рассказывал себе о ночных событиях. После страшного сна убеждаешь себя, что на самом деле этого не было, а тут наоборот.

– По-моему, отличная встряска, – заметила Теодора.

Доктор предостерегающе поднял указательный палец.

– Нельзя полностью исключить, что причина кроется в подземных водах.

– Тогда надо больше домов строить над тайными родниками.

Доктор нахмурился.

– Эта эйфория меня смущает, – сказал он. – Нет ли в ней опасности? Не проявление ли это атмосферы Хилл-хауса? Первый признак того, что мы поддались его чарам?

– Тогда я буду заколдованная принцесса, – объявила Теодора.

– И все же, – начал Люк, – если сегодня ночью Хилл-хаус проявил себя в полной мере, то бояться особенно нечего. Нам всем было страшно и неприятно, однако я не помню ощущения