Все стояли в нерешительности. Надо было предпринимать что-то. Их могли засечь и перестрелять, как воробьев на ветке. Что же делать?

— Постой, — шепнул Зуев. Он подошел к окошку комнаты Марины и тихонько стукнул три раза.

Дверь открылась, и на пороге появилась женщина. Было видно, что Марина страшно волновалась. Зуев поспешил ей навстречу. Она приглушенно вздохнула.

— Спят постояльцы. Но Зубан уже выходил во двор.

Затем громко добавила:

— Здравствуйте, добрые люди! Кто вы и с чем пожаловали?

— Доброе утро, хозяйка! — за всех ответил Зуев. — Мы топографы. Собирали амуницию и вчера потеряли болтик от треноги. Не найдется ли в вашей обители? — Переведя взгляд на Винокурова, прошептал: — Это заместитель Чащина.

Мельком взглянув на него, Марина отошла в глубь коридора и пригласила:

— Пройдите на кухню. За печкой в ящике есть какие-то железки. Поищите, что вам нужно, — и пошла вперед.

Оказавшись на кухне, чекисты установили контроль сразу над всеми дверями дома. За стеной послышался сухой, приглушенный кашель.

— Кто это, муж? — нарочито громко поинтересовался Зуев, подмигнув Винокурову.

— Да нет. Это наш сторож. Он, должно быть, простыл, — объяснила Марина, улыбнувшись.

— А не сможем ли мы ему чем-нибудь помочь? У нас с собой аптечка, — не унимался старший лейтенант Зуев.

— Стоит вам утруждаться! Отлежится и так, — притворно возразила Марина, а на ухо шепнула: — Первая дверь налево.

— Но оставлять в беде человека, когда можешь помочь ему, — жестоко, — вмешался Винокуров. — Пойдемте проведаем больного.

Зуев, переложив пистолет в наружный карман, приблизился к двери и рывком распахнул ее. За ним поспешили остальные.

Они оказались в мрачной комнате с одним окном, выходящим во двор. У стены стояла кушетка, рядом — ивовый столик. Он был завален посудой, флаконами из-под лекарства. В стакане торчал термометр. Хозяин лежал на кушетке лицом к стенке, укрытый грязной простыней. На его голове белела повязка.

— Ба, да тут целая больница! — воскликнул Зуев и заглянул под кушетку. Там стояли только стоптанные сапоги.

По сигналу майора Балог сорвал с лежащего простыню и окликнул его:

— Эй, служивый, что с вами?

Тот застонал, промычал что-то по-мадьярски и, придерживая повязку, повернулся к переводчику лицом.

Пока Балог объяснялся с больным, в комнату вошел Свирин. Он сунул руку под подушку, и в ней блеснул пистолет. Сторож рванулся за ним, но вдруг опять повалился на подушку, прижимая ко лбу повязку.

— А это что за лекарство? — заметил Винокуров и предложил переводчику: — Спросите у больного, почему он даже в постели не расстается с оружием? Отчего избегает разговаривать на понятном нам языке?

Сторож, беззвучно пошевелив губами, вдруг побагровел, вскочил со своей лежанки. Налитыми кровью глазами он обвел чекистов и резко что-то бросил Балогу. Николай Петрович тут же перевел:

— Береш возмущен. Он спрашивает, по какому праву мы его допрашиваем.

— Вот оно что! — передернул плечами майор. — Передайте ему, что мы действуем именем закона!

Береш продолжал разыгрывать из себя человека, не владеющего русским языком. Он судорожно выхватил из кармана пожелтевшую от времени, сильно потертую на изгибах бумажку и сунул ее переводчику. Балог прочитал и пояснил: