– Это я понимаю, – кивнула Любава. – Я хотела спросить, ладили ли вы с братом?

– Конечно, ладили, – повела плечами Клара Аркадьевна. – Нам нечего было делить, – добавила она, поджав губы.

– Иной раз людям и делить нечего, – как бы вскользь проговорила Любава, – а они всё равно не ладят. Видно, не лежит у них душа друг к другу.

– Если вы хотите спросить, не ссорились ли мы с братом, – усмехнулась Самбурская, – то спешу вас разочаровать: нет, не ссорились.

– Но почему же разочаровать, – дружелюбно проговорила Залеская, – наоборот, вы меня успокоили.

– Разве что, – неопределённо обронила женщина, посмотрев на Залескую, и добавила с болью в голосе: – Если хотите знать правду, то это для меня большой удар.

Любава сочувственно кивнула и спросила:

– Значит, вы дружили с братом?

– Да, конечно.

Любаве показалось, что наглухо захлопнутые створки наконец приоткрылись, и она поспешила закрепить успех:

– Вы часто встречались с ним?

– Изредка мы с ним выбирались в кафе-мороженое. – Задумавшись, Клара Аркадьевна незаметно для себя улыбнулась. – Как в детстве, – но тотчас затрясла головой, как бы отгоняя от себя воспоминания о светлых днях. – Чаще всего брат приезжал с семьёй на дачу, которая досталась мне от отца, – проговорила она уже без прежней теплоты в голосе, так тронувшей Любаву.

– А что досталось вашему брату? – как бы вскользь поинтересовалась Залеская.

– Разве это важно? – каким-то натянутым голосом спросила Самбурская.

– Вообще-то нет, – сделала вид, что смутилась, Любава, – но сами понимаете, – как бы оправдываясь, проговорила она, – женское любопытство.

Сестра поджала губы:

– Брату он оставил квартиру и автомобиль. Но я не могу обижаться на отца.

– Вот как? – Любава постаралась скрыть удивление.

– Понимаете, я ему не родная дочь, – с заметной грустью в голосе проговорила женщина.

– Ну, тогда всё понятно, – отозвалась Любава, хотя лично ей и не показалось решение отца Костюкова при распределении наследства столь уж справедливым. – А можно посмотреть на вашу дачу? – спросила она.

– Вы хотите поехать к нам на дачу? – удивилась Клара Аркадьевна.

– Ну что вы! – замахала руками Любава. – Я просто хотела посмотреть фотографии с вашей дачи, если они, конечно, есть.

– Естественно, есть, – заверила её Самбурская и, встав со стула, снова направилась к стенке.

Порывшись в каком-то ящике, она извлекла из него альбом и положила на стол перед оперативником.

– Здесь фотографии с последнего пикника.

– Как интересно! – с преувеличенным энтузиазмом проговорила Любава, открывая альбом.

На фотографиях царило лето во всей его красе. Изображения были настолько сочными, а люди, изображённые на них, получились такими живыми, что Залеской на какое-то мгновение показалось, что она там, среди них, на даче Самбурской.

Любава, даже не отдавая себе отчета, поискала саму себя среди присутствующих там. Но наваждение растаяло так же быстро, как и захватило её. Толчком к отрезвлению было скорее то, что она узнала на одной из фотографий жертву.

Вадим Аркадьевич Костюков выглядел на фотографии таким беззаботным и счастливым, что у Любавы сжалось сердце. Вроде бы уже давно должна была привыкнуть, так нет же, предательская игла жалости нет-нет да вонзится в самое сердце.