В конце концов Рози уходит на кухню готовить ужин. Запекает в духовке курицу, ставит воду для кукурузы, которую купила в палатке на загородном шоссе. Чуть позже, когда Рози чистит картошку, Билл тоже выходит на кухню. До этого он мрачно сидел в гостиной, разглядывая фотографии двух домов, которые вызвали эту размолвку… хотя на самом деле он прокручивал в голове их спор.

Она слышит, как он вошел, но не оборачивается к нему, как обычно. И даже когда он наклоняется и целует ее в шею, она делает вид, что его здесь нет.

– Прости, что я накричал на тебя из-за этого дома, – тихо говорит он. – Я все еще думаю, что тот в Виндзоре лучше, но мне действительно очень жаль, что я на тебя наорал.

Он ждет, что скажет жена. Но Рози упорно молчит. Не дождавшись ответа, он поворачивается и огорченно выходит, решая, что она все еще злится. Но она вовсе не злится и даже не сердится. Она просто в ярости. Черная ярость, почти убийственная… и ее молчание – совсем не ребяческое «я с тобой не играю» и все такое… это скорее отчаянная попытка

(помни о дереве)

удержаться и не вылить ему на голову кастрюлю с кипятком. У нее в голове стоит яркий образ, тошнотворный и вместе с тем очень заманчивый – как Билл с криком отскакивает назад и его кожа приобретает цвет, который она иногда еще видит в снах. Билл раздирает ногтями свое лицо, на котором уже вздуваются первые дымящиеся волдыри.

Ее левая рука на самом деле потянулась к ручке кастрюли; и в ту ночь, лежа без сна, Рози опять и опять повторяет про себя два слова: Я отплачу.

Потом она несколько дней то и дело подолгу, с какой-то странной одержимостью рассматривает свои руки или смотрится в зеркало… но все-таки чаще глядит на руки, потому что все начинается с них.

Что начинается? Что?! Она понятия не имеет… но понимает, что сразу узнает

(дерево),

когда увидит.

Она находит один симпатичный бейсбольный клуб в западной части города и начинает регулярно туда ходить. Большинство клиентов – мужчины средних лет, которые пытаются держать себя в форме, или мальчишки-студенты, которым охота почувствовать себя Кеном Гриффи-младшим или Большим Хертом, причем всего-то за пять баксов. Иногда подружки студентов тоже берутся за биту, минут на пять… но чаще всего они просто стоят и смотрят. По-настоящему тренируются только несколько женщин, которым слегка за тридцать. Хотя «несколько женщин» – это сильное преувеличение. На самом деле там нет ни одной, кроме этой упорной барышни с короткими каштановыми волосами и бледным серьезным лицом. Поначалу ребята прикалываются, и отпускают дурацкие шуточки, и пихают друг друга в бок, и вертят головами, всячески стараясь изобразить из себя крутых парней, но она не обращает на них внимания, она словно и не замечает их смеха и их пристальных оценивающих взглядов… а они и вправду пялятся на нее. Ее тело уже обрело свою прежнюю стройность после рождения ребенка, и фигура у нее очень даже неплохая. Неплохая?! Да блин (говорят они), это просто потрясная телка. Супер-пупер и все дела.

А потом они перестают насмехаться. Потому что женщина в майке и свободных серых штанах после первых неуклюжих попыток отбить подачу (пару раз ей даже заехало резиновыми мячами из подающего автомата), начала попадать по мячу. А потом – попадать просто