И ведь что обидно – он прав. Все на самом деле так. Слишком я погряз в игре, по сути, чуть ли не ее частью стал. Скажем честно, я никогда не воспринимал Файролл как забаву, сначала он являлся для меня работой, сейчас стал… Даже не знаю чем. Не жизнью, разумеется, нет. Играть, чтобы жить, не мой путь, я себя слишком уважаю для того, чтобы подобную ерунду утверждать.

Скорее это дорога, иногда кажущаяся мне бесконечной, которую то и дело то сошедшая с гор лавина камнями перегородит, то разливом река размоет, то еще какая беда случится. Но все равно рано или поздно за одним из поворотов я непременно увижу костерок, над которым будет висеть лента с надписью «Финиш». Такое обязательно случится, я знаю. Вот только когда?

Или это паутина, в которой я запутался так, что уже не распутаешься?

Но Валяев все же молодец. Да, его слова по качеству сравнимы с холодным душем, особенно те, что насчет позолоты, но ведь, по сути, все верно. Я потихоньку, помаленьку становлюсь Элиной. Не нынешней маньячкой, разумеется, а той, с которой когда-то столкнулся в трактире благодаря шутке моего старого приятеля. И это очень неприятно осознавать.

А еще Валяев только что подсказал мне отличную идею. Парадоксальную в своей сути и примитивную в исполнении, но вполне вероятно, что очень даже действенную. Случайно ли это случилось, нарочно – не знаю, но тем не менее.

– Твое здоровье. – Я подхватил рюмку. – Все так. Все верно.

– Само собой, верно. У меня по-другому не бывает, – ухмыльнулся Валяев. – Будь здоров, Киф! Не становись памятником самому себе, пока жив. Оно того не стоит.

Рюмки звякнули, коньяк полился в горло.

– О, смотри-ка! – замычал вдруг мой собутыльник. – Нет, воистину, достаточно просто сидеть на берегу реки, и все случится само собой. Верейская, привет! Давай к нам!

И верно, в помещение кафе вошла Олеся, причем выглядела она не самым лучшим образом. Замученная она какая-то, осунувшаяся. И от свойственного ей оптимизма тени даже не осталось, как не было его вовсе.

– Благодарю, – дежурно улыбнулась она Валяеву. – У меня немного другие планы.

– Да ладно. – «Радеоновец» встал со стула и подошел к девушке. – Если ты злишься на меня за ту историю на мероприятии, где я лишнего сболтнул, то извини. Не стану утверждать, что не хотел тебя и Кифа задеть. Не стану, потому что это неправда, так как хотел. Но в результате все обернулось против меня же самого, так что вы отмщены. Сейчас я первый зарываю топор войны. Поверь, Олеся, такое случается очень, очень нечасто.

Верейская глянула на меня, как бы желая понять, правду она слышит или нет. Я передернул плечами, поскольку на самом деле не понимал, что именно сейчас происходит. То ли Валяев натурально решил замолить все грехи, то ли расставляет очередные силки, в которые кладет приманку. Не просто же так он про берег реки упомянул, верно? Или просто-напросто именно так у него проявляется белая горячка? Подобный вариант не стоит сбрасывать со счетов.

– Если только ненадолго, – вымученно улыбнулась Олеся. – Дел много. Кому прошедшее обновление в радость, а кому от него одно мучение. Без обид, особенно из-за турнира. Его на мой отдел повесили, между прочим, вообще непонятно, с какой радости. И знаешь, сколько с ним проблем? Все эти претензии, спорные ситуации, скандалы из-за проигранной амуниции.