– Давай избавимся от них обоих, – произносит на выдохе.

– Не понял… – озадаченно смотрю на нее. Понял, но поверить не могу, что у Гвен язык повернулся ляпнуть подобное.

– От этой Шерри и Дилана, – бесстрастно уточняет сестра. – Он хотел ее. Пусть забирает.

– Ты же не серьезно, – недоверчиво тряхнув головой, я тщетно ищу на лице Гвендолен следы притворства и неискренности. Да что, черт побери, с ней такое?

– Однажды ты позволил ему, – негромко бормочет она, намеренно ударяя по самому больному месту.

– Заткнись! Закрой свой чертов рот, Гвен, – рычу по слогам, срываясь на крик. Пальцы непроизвольно сжимаются в кулаки, Гвендолен замечает, что довела меня до ручки, и кривит губы в саркастической улыбке.

– Или что? Натравишь на меня своего личного цербера? Или его кошку? Я должна описаться от страха?

Резкая вспышка концентрированной боли в середине ладони отрезвляет, и я успокаиваюсь так же внезапно, как вскипел. Не могу, не хочу и не умею злиться на Гвен. Она – мой единственный маяк в этом *бнутом мире.

– К слову о кошке, – невозмутимо возвращаюсь к разговору. – Ее нет в комнате Дилана.

– Херовый признак, – мрачно и как-то слишком спокойно отзывается Гвендолен. – В доме тоже нет?

– Нет, я не нашел, – отрицательно качаю головой. – Но она оцарапала Шерил позапрошлой ночью.

– Супер, – отвернувшись, Гвен круговыми движениями потирает виски, прикрывая глаза длинными ресницами.

– Что это еще значит? – озадаченно спрашиваю, включая зажигание и трогаясь с места.

– Это значит, что я согласна поговорить с мисс Рэмси. Но сначала мне нужно принять душ, привести себя в порядок и поменять гортензии в вазах. Нарежь мне свежих, пожалуйста, пока я буду в ванной. Кстати, ты помнишь, почему я выращиваю именно гортензии?

– Твои любимые цветы? – предполагаю с улыбкой, которая мгновенно гаснет, стоит задеть взглядом побледневшее лицо Гвен.

– Я сказал что-то не то? – искренне недоумеваю, вопросительно глядя на сестру.

– Следи за дорогой, Оливер, – бесцветным тоном просит Гвен и до самого дома не произносит больше ни слова.

Особняк встречает нас тишиной и темными окнами. Прислуга разъехалась, и внешнее освещение только подчеркивает сумрачную пустоту внутри. Kanehousgarden выглядит необитаемым, отталкивающим и одиноким, но я знаю, что это далеко не так. Старые дома не любят посторонних глаз, у них сварливый характер, с ними сложно договориться, услышать, почувствовать. Мне удалось.

– Ненавижу это место, – зябко поежившись, бормочет Гвен. Звонко цокая каблуками по тротуарному покрытию, она кутается в длинный кремовый тренч и с опаской поглядывает на окна, взирающие на нее с не меньшим подозрением. Дом не любит Гвен, но терпит ради меня. Подняв голову вверх, я вдыхаю влажный прелый запах увядающей природы. Ощущение безмятежного спокойствия растекается по телу, стирая горький осадок, оставшийся после ссоры с сестрой. Ветер треплет мои волосы, приветственно шелестит в верхушках деревьев, щедро посыпая дорожки сухой листвой. – Уверен, что Шерил не сбежала?

– Она здесь, – утверждаю с блуждающей улыбкой, поднимаясь на парадное крыльцо.