– Почему ваша одежда в крови? – внимательно осмотрев меня, сурово спрашивает коп.

– Я не… знаю, офицер, – отвечаю хриплым, измученным голосом. – Мне очень страшно. Вы отвезете меня домой? Мои родители, должно быть, сходят с ума от беспокойства. Последнее что я помню, это как села в свой автомобиль. Со мной была кошка. Кажется, она осталась где-то в доме… Если найдете ее…

– Вернем обязательно. Как вас зовут, мисс?

– Мое имя Руби Рэмси. Я единственная выжившая.

– Ты помнишь момент, когда ты осознала, что ненавидишь себя? – доктор Уолтер Хадсон переложил заточенный карандаш из одной руки в другую, расслабленно восседая в своем королевском кресле. Руби без особого интереса проследила за этим движением и откинулась на спинку своего скромного стула, расправив затекшие плечи. В кабинете имелась кушетка. На ней было бы гораздо удобнее, но девушка предпочитала смотреть в глаза тому, кто задает вопросы, это позволяло сохранять ей ощущение контроля.

– В прошлый раз вы спрашивали, помню ли я, когда возненавидела своих родителей, – напомнила девушка, проводя пальцами по элегантной прическе. С очищенным от килограммов косметики лицом, в приличном платье, классических туфлях и с волосами без тонны лака и геля Руби Рэмси ощущала себя некомфортно, хотя тщательно пыталась скрыть свою нервозность. Ее выдавали жесты. Девушка часто прикасалась к волосам, одергивала и расправляла подол платья, чесала зудящую кожу над браслетом часов.

– И ты не смогла вспомнить, – продолжил доктор. – Значит, проблема не в них. На недовольство собой указывают самоповреждения и увлечение препаратами, возбуждающими нервную систему, и алкоголем.

– Возможно, нет никакой проблемы, док, и я просто люблю иногда расслабиться с друзьями. Считаете, что они тоже все больны? – вопрос на вопрос. Руби Рэмси из тех пациентов, которые угадывают правила выбранного доктором способа коммуникации и копируют их, отзеркаливают, тем самым уничтожая терапевтический эффект от встреч.

– У тебя присутствуют симптомы асоциального расстройства, Руби, – мягким ровным тоном озвучил доктор Хадсон. – В пубертатном периоде это распространенное нарушение. Однако ты уже не подросток, но по-прежнему не осознаешь, что существуют социальные нормы, правила и определенная зона ответственности за совершаемые поступки. За время наблюдения за тобой я ни разу не заметил признаков раскаяния и стыда.

– Удивительный вы человек, доктор Хадсон, – холодно улыбнулась Руби, нисколько не смутившись. – Вам ли не знать, что если дело сделано – сожалеть и каяться поздно. Как говорил Оскар Уайльд: «Чтобы избавиться от искушения грехом, надо поддаться ему».

– Он говорил немного иначе. «Единственный способ избавиться от искушения – поддаться ему». – С ноткой пафоса процитировал доктор. – Меня радует твоя увлеченность классической литературой, Руби, – нейтрально закончил он. На его сдержанном, лишенном каких-либо истинных эмоций лице мелькнуло подобие любопытства, в темно-серых, пепельных глазах зажегся тусклый огонек неподдельного интереса. Это взбодрило Руби и придало ей решимости.