Восемь дней спустя после того, как эта редкость забралась в спальный мешок к Торстейну, к нам заявился еще один гость из той же семьи. Как и тогда, было около четырех часов утра; луна зашла, так что было совершенно темно, если не считать света звезд. Плот управлялся легко, и когда моя вахта подошла к концу, я пошел вдоль края плота проверить, всё ли в порядке к сдаче дежурства. Вокруг пояса у меня, как всегда у вахтенного, был обвязан трос. С фонарем в руке я осторожно обходил мачту по крайнему бревну. Бревно было мокрое и скользкое, и я не на шутку рассердился, когда кто-то вдруг ухватился за веревку позади меня и дернул так, что я еле удержал равновесие. Я раздраженно обернулся, выставив фонарь вперед, но никого не обнаружил. Вдруг кто-то снова затряс и задергал трос, и тут я разглядел на палубе что-то блестящее и извивающееся. Это был новый Gempylus. Он так сильно стиснул челюсти, что несколько зубов сломалось, когда я высвобождал из его пасти веревку. Видимо, фонарь осветил белый шевелящийся трос, и наш гость из морских глубин совершил отчаянный прыжок в надежде ухватить лакомый кусочек. Он кончил свой путь в банке с формалином.
Океан таит в себе много неожиданностей для того, кто живет на его поверхности и продвигается по ней медленно и бесшумно. Охотник, с треском ломящийся сквозь кустарник в лесу, может вернуться разочарованным и сообщить, что там нет ни одной живой твари. Другой сядет бесшумно на пеньке и станет тихо ждать, — и вскоре услышит разные шорохи, увидит изучающие его любопытные глаза. То же и в море. Мы бороздим волны, стуча моторами и поршнями, а потом возвращаемся и заявляем, что в море совершенно пустынно.
Что касается нашей экспедиции, то не проходило дня, чтобы нас не навестили любопытные гости, — они так и сновали вокруг, а некоторые из них, как макрели и лоцманы, настолько освоились с нами, что сопровождали плот через весь океан, не отставая ни на шаг ни дном, ни ночью.
Когда спускалась ночь и на черном тропическом небе высыпали блестящие звёзды, море начинало светиться вперегонки с небесными огоньками, и отдельные сверкающие комки планктона до того напоминали раскаленные угольки, что мы, сидя на корме, совершенно непроизвольно поджимали босые ноги, когда волны подгоняли к пяткам огненные шарики. Выловленные нами, они оказывались маленькими фосфоресцирующими рачками. В такие ночи нам приходилось с жутью наблюдать, как рядом с плотом из-под воды неожиданно появлялись два круглых светящихся глаза и не моргая гипнотизировали нас, точно то был сам водяной. Часто чудище оказывалось всплывшим на поверхность огромным кальмаром[30]с зелеными, фосфоресцирующими словно у дьявола глазами. Иногда же глаза принадлежали появлявшейся из глубины только по ночам глубоководной рыбе, завороженной светом нашего фонаря.
Несколько раз при тихой погоде угольно-черное море вокруг плота неожиданно заполнялось круглыми головами диаметром в два-три фута;[31]они лежали неподвижно и таращили на нас большие пылающие глаза. А то вдруг в глубине показывались световые шары диаметром в метр и больше; шары вспыхивали с неровными промежутками, словно мигающие фонари.