Чем дальше вниз по реке, тем чаще попадались хижины и плантации туземцев. Вскоре вдоль берегов стали появляться целые поселения. Их жители передвигались по воде на каноэ с помощью длинных шестов, а кое-где встречались и небольшие бальзовые плоты, груженные зелеными бананами.
Там, где река Паленке впадала в Рио Гуаяс, глубина уже позволяла колесному пароходу курсировать между Винчесом и лежащим у самого побережья Гуаякилем. Чтобы сберечь драгоценное время, мы с Германом заняли каждый свою подвесную койку на пароходе и поплыли к морю вниз по реке Гуаяс, протекающей по густо заселенной равнине. Наши коричневые друзья оставались с плотами, они должны были пригнать их следом.
В Гуаякиле пришла пора расстаться и нам с Германом. Он остался у устья Гуаяс, чтобы встретить и перехватить здесь плоты. Отсюда ему предстояло доставить брёвна с пароходом прибрежной линии в Перу, где он должен был руководить постройкой плота, во всем соответствующего древним индейским образцам. Сам я отправился рейсовым самолетом на юг, в Лиму, столицу Перу, чтобы подыскать подходящее место для строительства.
Самолет шел на большой высоте над побережьем Тихого океана, — с одной стороны пустынные горы Перу, с другой — сверкающая гладь величественного океана. Так вот куда нам предстоит отправиться на плоту! Сверху казалось, что океан не имеет ни конца, ни края. Небо и вода сливались далеко-далеко на западе воедино, разделенные лишь едва различимой линией горизонта, и я невольно подумал о том, что и за горизонтом, на протяжении одной пятой земной окружности, всё так же простирается водное пространство, прежде чем снова появляется суша — острова Полинезии. Я попробовал мысленно перенестись на несколько недель вперед, когда мы будем плыть по этой бескрайней голубой равнине на малюсеньком плоту, но тут же поспешил переключить мысли на другое, так как ощутил под ложечкой неприятное щекотание, похожее на то, которое испытываешь перед прыжком с парашютом.
Выйдя с аэродрома в Лиме, я доехал на трамвае до портового города Кальяо, чтобы подыскать место для сооружения плота. Потребовалось не много времени, чтобы убедиться, что вся гавань забита судами, а территория самого порта занята подъемными кранами, складскими помещениями, таможнями, портовыми конторами и т. п. Что же касалось немногих свободных клочков суши, то на них кишело столько купальщиков, что наш плот вместе со снаряжением моментально был бы растащен по кусочкам любопытными жителями. В наши дни Кальяо — важнейший порт страны, насчитывающей семь миллионов коричневого и белого населения. Таким образом, в Перу, в еще большей степени, чем в Эквадоре, для строителей плотов настали новые времена, и я видел одну-единственную возможность: попасть за высоченные бетонные стены, отгораживающие военный порт, с железными воротами, около которых стояла вооруженная охрана, с угрюмой подозрительностью оглядывавшая всех прохожих, не исключая меня. Вот если удастся попасть туда, то можно быть спокойным!
Еще в Вашингтоне я познакомился с перуанским военно-морским атташе, и у меня было от него письмо. С этим письмом я отправился на следующий день в военно-морское министерство и попросил аудиенции у министра Мануэля Нието. Он принял меня в роскошном, сверкавшем зеркалами и позолотой зале в стиле ампир. После непродолжительного ожидания я увидел самого министра. Он был при полной форме, — коренастый, небольшого роста офицер, подтянутый, словно Наполеон, точный и краткий в разговоре. Он задавал вопросы, я отвечал. Мне нужно было получить разрешение построить плот на военно-морских верфях.