И вот мы наконец отчалили. Бурное течение сразу подхватило связанные брёвна и быстро понесло вниз но реке. Последнее, что мы видели сквозь пелену дождя, когда огибали первый мысок, были наши славные друзья, которые махали нам вслед, стоя на берегу у бунгало. Мы забрались под навес из свежих банановых листьев, предоставив дело навигации двум коричневым экспертам, расположившимся каждый со своим огромным веслом на носу и на корме. Они играючи направляли плот в самую бурную часть течения, которое несло нас вприпрыжку по извивам между затонувшими деревьями и песчаными отмелями.
Вдоль обоих берегов тянулись плотной стеной джунгли. Навстречу нам из густой листвы то и дело вылетали попугаи и другие ярко расцвеченные птицы. Несколько раз с берега ныряли аллигаторы, исчезая в грязной воде. А вскоре мы увидели еще более примечательное чудовище. Это была игуана — гигантская ящерица, величиной с крокодила, с большим горловым мешком и с высоким гребнем вдоль спины и хвоста. Она лежала и дремала в мокрой глине, как будто проспала так с доисторических времен, и так и не шелохнулась, пока мы проплывали мимо. Наши рулевые сделали знак, чтобы мы не стреляли. Вслед за тем мы увидели еще одну ящерицу, поменьше, с метр длиной. Она убегала по суку, который висел над рекой над самым нашим плотом. Сине-зеленая лоснящаяся игуана ограничилась тем, что удалилась на безопасное расстояние, где и осталась лежать, провожая нас холодными змеиными глазками. Несколько времени спустя мы проплыли мимо еще одной игуаны, самой большой из виденных нами. Она лежала на пригорке среди папоротника, словно окаменевший китайский дракончик. На фоне неба четко вырисовывался неподвижный силуэт с поднятой грудью и головой. Лежа в полном оцепенении, игуана, казалось, не обращала никакого внимания на проплывавшие мимо нее плоты.
Ниже по реке мы почувствовали запах дыма и увидели крытые соломой хижины на вырубках вдоль берега. Наш плот вместе с его экипажем был предметом усиленного внимания со стороны подозрительных типов, которые представляли собой загадочную помесь индейцев, негров и испанцев. Тут же на берегу можно было видеть их суденышки — выдолбленные из дерева каноэ.
Когда настало время перекусить, мы сменили своих друзей у руля, чтобы они могли испечь рыбу и хлебные плоды над небольшим очагом, отгороженным мокрой глиной. Кроме того, в наше меню входили жареные цыплята, яйца, фрукты. А плот всё так же стремительно несся сквозь джунгли к океану. Ливни нас не смущали. Чем больше воды, пусть даже грязной, тем лучше, — быстрее доберемся до цели.
С наступлением темноты на берегу начался оглушительный концерт. Лягушки и жабы, цикады, сверчки и москиты квакали, пищали, верещали неумолкающим многоголосым хором. Время от времени мрак прорезал вой дикой кошки; кричали птицы, вспугнутые ночным разбойником. Иногда мелькал огонь очага в хижине туземца и раздавались крики и собачий лай. Но чаще всего мы сидели одни в окружении лесного оркестра под звездным небом, покуда усталость и новый дождь не загоняли нас в хижину из листьев, где мы и засыпали, не выпуская из рук пистолетов.