Вечером мы включили радио, к большому восторгу всех присутствовавших. Поначалу им больше всего понравилась церковная музыка, но вот нам удалось, к нашему собственному удивлению, поймать настоящую полинезийскую мелодию, которую передавала какая-то американская станция. Самые экспансивные из наших новых друзей немедленно начали извиваться всем телом, подняв руки над головой, и вскоре вся компания отплясывала вприсядку хюла-хюла. С наступлением ночи мы собрались в кружок у костра на берегу. Для туземцев наша встреча была не меньшим событием, чем для нас самих.

Проснувшись на следующее утро, мы обнаружили, что они уже успели расставить в ряд шесть кокосовых орехов для питья и теперь жарят рыбу на завтрак.

Риф ревел в этот день грознее обычного, ветер усиливался, и брызги от прибоя взлетали высоко в воздух позади останков «Кон- Тики».

— Сегодня «Тики» придет в лагуну, — сказал вождь, указывая на плот. — Начинается прилив.

Часов около одиннадцати вода бурным потоком устремилась мимо нас, заполняя лагуну, словно большой таз, и забираясь всё выше и выше на берег. Нарастающая приливная волна почти совершенно скрыла риф. Мощные потоки по обе стороны острова легко переносили большие коралловые глыбы, размывая одни песчаные отмели и намывая другие. На гребнях волн качались обломки с нашего судна, а затем и сам «Кон-Тики» начал понемногу шевелиться. Мы поспешили оттащить наше имущество подальше от берега. Только самые высокие макушки рифа торчали еще из воды; песчаный бережок по окружности нашего плоского, как блин, островка совершенно исчез под волнами, которые уже начали захлестывать траву под пальмами. Это было жуткое зрелище, — казалось, весь океан стронулся с места и идет на нас. «Кон-Тики» развернулся на 180° и закачался на воде, но вскоре опять застрял среди коралловых глыб.

Полинезийцы бросились в воду. То вплавь, то вброд, переходя с отмели на отмель, они добрались до плота. Кнют и Эрик последовали за ними. На плоту лежал приготовленный заранее канат, и когда «Кон-Тики» сшиб последнюю глыбу и отцепился от рифа, полинезийцы соскочили с бревен и попытались удержать плот на месте. Они не знали «Кон-Тики», не знали присущего ему неудержимого стремления пробиваться на запад, и беспомощно потащились за ним на буксире. А «Кон-Тики» набрал скорость, пересек весь риф и вошел в лагуну. Здесь он остановился в раздумье — что предпринять далее. Прежде чем он успел двинуться по направлению к выходу из лагуны, туземцы обмотали канат вокруг пальмы на острове. И вот «Кон-Тики» замер в лагуне, связанный по рукам и ногам. Наш вездеход сам одолел баррикаду и пробрался во внутренний залив Рароиа.

Подбадривая друг друга воинственными куплетами с зажигательным припевом «ке-ке-те-ху ру-ху ру», мы дружно вытянули «Кон-Тики» на берег его тезки. Прилив остановился только тогда, когда мы уже решили, что весь остров погрузится в воду. В тот день прилив поднялся на четыре фута выше обычного.

Ветер нагнал сильное волнение в лагуне, и мы не могли нагрузить много на утлые пироги, которые то и дело черпали воду. Туземцы заспешили домой, захватив с собой Бенгта и Германа, которые должны были осмотреть мальчика, лежавшего при смерти в деревне, у парнишки образовался гнойник на голове, а у нас имелся пенициллин.