— Но я не могу больше ждать — я уже последние центы досчитываю.

— Переезжай к нам. Да и как ты вообще намереваешься организовать экспедицию из Южной Америки, если сидишь без денег?

— Экспедицией легче заинтересовать людей, чем непрочтенной рукописью.

— И чего же ты добьешься?

— Опровергну один из основных аргументов против моей теории, не говоря уже о том, что обращу внимание ученого мира на этот вопрос.

— А если несчастье?

— Тогда я ничего не доказал.

— И твоя теория будет окончательно подорвана во всеобщем мнении.

— Может быть, но ты же сам сказал, что один плот из десяти...

Дети хозяина выбежали играть в крокет, и в тот день мы больше не возвращались к этому вопросу.

В следующий субботний вечер я снова был в Оссининге с картой подмышкой. И когда я назавтра уезжал в город, на карте от побережья Перу до островов Туамоту в Тихом океане была проведена карандашом длинная черта. Мой друг капитан потерял надежду отговорить меня от моего замысла; вместо этого мы посвятили немало часов вычислению вероятного пути плота.

— Девяносто семь суток, — сказал в заключение Вильгельм. — Но помни, что это только при теоретически возможных идеальных условиях с неизменным попутным ветром и если плот действительно сможет идти под парусом, как ты предполагаешь. Поэтому считай никак не меньше четырех месяцев, а то и гораздо больше.

— Добро, — ответил я удовлетворенно. — Будем считать минимум четыре месяца, и сделаем это за девяносто семь суток.

Маленькая комнатушка в Доме моряка показалась мне в этот вечер вдвое уютней, когда я вернулся домой и уселся на койке с картой в руках. Потом я вымерял площадь комнатки шагами, насколько позволяли кровать и комод. Ну-у — плот будет куда больше! Я далеко высунулся из окна, чтобы увидеть позабытый звездный мир над большим городом в прямоугольном обрамлении выходящих на задний двор стен высоких домов. Что ж, если на плоту окажется тесновато, то во всяком случае над головой у нас уместится всё звездное небо.

В Нью-Йорке, около Центрального парка, на 72-й западной улице расположен один из самых избранных клубов города. Только небольшая сверкающая медью дощечка с надписью «Explorer's Club»  говорит прохожему о том, что здесь за дверью кроется нечто необычное. Для того же, кто войдет внутрь, это всё равно, что внезапно перенестись в совершенно другой мир, за тысячи километров от стиснутых нью-йоркскими небоскребами бесконечных рядов автомобилей. Закрыв позади себя двери в Нью-Йорк, оказываешься сразу погруженным в атмосферу львиной охоты, горных восхождений и полярных путешествий, оставаясь в то же время как бы на борту комфортабельной яхты, совершающей кругосветное плавание. Чучела голов бегемотов и благородного оленя, охотничьи ружья, бивни, там-тамы,[12]копья, индейские ковры, изображения богов, модели кораблей, флаги, фотографии и карты окружают членов клуба со всех сторон, когда они собираются по какому-нибудь торжественному случаю или послушать отчет о путешествии в дальние страны.

После моей поездки на Маркизские острова меня избрали действительным членом клуба. Как самый молодой из членов, я старался не пропускать ни одного заседания, когда бывал в городе. Так и теперь я отправился туда в один из дождливых ноябрьских вечеров и был немало удивлен, когда моим глазам открылась совершенно непривычная картина. Посреди пола лежала надувная резиновая лодка с аварийным запасом продовольствия и различным оборудованием, а вдоль стен и на столах можно было увидеть парашюты, резиновые костюмы, спасательные пояса и разного рода арктическое снаряжение, а также аппараты для дистилляции воды и другие чудеса. В этот день один из недавно избранных в члены клуба, полковник Хэскин из службы материального обеспечения военно-воздушных сил США, должен был прочитать доклад, сопровождаемый демонстрацией ряда новых военных патентов, которые, по его мнению, в будущем могли бы с успехом быть использованными также и для научных экспедиций как в арктических районах, так и в тропиках.