— Спьяну легче жить, пропивай мужик, до тебя уже всё пропили, ебать их, не помню кто…

Глотнул ещё. Потом ещё и ещё — в душе запели соловьи, мысль, вогнавшая его в ступор, вдруг забылась, родной город стал таким, что даже слеза умиления появилась на его щеке.

Вскоре Колян, шатаясь как осиновый лист на ветру, поднялся с земли, стал отряхиваться, кое-как добрался до бордюра и сел.

— Держи. — Протянул Штык бутылку. Колян благодарно кивнул и в два глотка ополовинил содержимое бутылки. — Ты притормози, Шкет ща очухается, ему тоже плеснуть для нервов надо.

Спустя пару минут, поднялся Шкет. Посидели, водку допили, молча, покурили тоже так же.

— Ну, чё пацаны? Похуярили к пиздюкам этим еврейским.

— Европейским. — Поправил его Шкет.

— Да похуй как-то, пацаны, пожрать никому не надо?

— Да нет вроде. — Оба пожали плечами, голода они не ощутили, толи водка так влияет, толи последний перекус кровью жителей местных, ещё не до конца выветрился.

— Ну, пошли тогда.

И пошли они и вскоре пришли. Ну а что? Ночь, пусто везде. Даже собак бродячих и тех нет.

Остановились перед одноэтажным, полуразрушенным зданием.

— Там?

— Там Штык, только, — Колян вытянул шею, хрустнули лицевые кости, на мгновение лицо исказилось, а потом снова стало прежним. — Там четыре наших, и ещё один. Как те, которых мы на днях прикончили. Он, кажется, мёртвый.

— Ага? — Штык удивлённо покачал головой, губы выпятил даже. — Надо же, а я думал так, лошня пидороватая, типа пехота стрёмная, а они говоришь, королевского хуеплёта порешили?

— Ну да, похоже, что так.

— Прям не верится. — Сказал Носферус, и они двинулись к пролому в боковой стене. Вошли внутрь. Четыре молодых человека, двое из которых выглядят так, что в подворотнях им появляться стоит только с целью суицида — правильная молодёжь не поймёт таких предпочтений в одежде. Двое чуть получше выглядят, но и их одежда, сразу видно — москвичи. Русские так не одеваются. Тем более в Сибири. Медицина-то бесплатная, так что, после общения с местным коллективом, смутно понимавшим, что такое мода и что бывает она не только женской, дом продать придётся, что б тебя потом эскулапы обратно собрали.

Но тут уж ничего не поделаешь — клан есть клан. Свои они, и нужно уважать их выбор.

Все четверо с оружием навскидку. Автоматы. Судя по очертаниям, Калашникова.

— Здорово. — Сказал Штык, осматриваясь.

— Валите нахуй. — Прошипел один из вампиров.

— Попутал фраер? Зубам блять тесно? — Штык нахмурился гневно, потом ощерил зубы и клыки показал. Молодёжь неуверенно опустила оружие дулом вниз. Взгляд Штыка скользнул вдоль стены и остановился — в груде хлама, обычного для таких заброшенных домов, точно посередине между кучкой кала и горкой использованных шприцов, лежит тело. В рваном пиджаке, красное от крови, с вывернутым наружу мясом и остатками головы. Судя по всему, в парня стреляли, долго и с большим удовольствием. Если его поднять, через него спокойно будет просматриваться окружающий мир. Дырок в нём теперь больше чем костей.

— Вы его так? — Спросил Шкет, кивком показав на труп.

— Мы. — Ответила девочка в кожаном костюме, украшенном цепочками, заклёпками и разными бирюльками, в виде пятиконечных звёзд всех размеров и форм. — Поймали на улице, он был какой-то странный. Мы сюда его притащили, а он вампир.