– Почему? – Хани требовательно посмотрела на нее. – Зачем я стала… Белой сьерой?

Стоило словам сорваться с языка – и вся абсурдность случившегося рухнула на нее с высоты невеселой реальности. Что она натворила? В истории Кельхейма не было такого, чтобы Ледяной венец носили двое одновременно.

– Потому что мы так решили. Потому что я так решила. – Второе прозвучало правдоподобнее.

– Я молодая и неопытная. Я приехала в Белый шпиль не для того, чтобы забирать чужой трон, а лишь в поисках поддержки и доброго совета от самых мудрых женщин во всех Северных землях.

– Если ты в самом деле так думаешь, то никогда еще я так сильно ни к ком не ошибалась.

Хани открыла рот, чтобы сказать, что действительно говорит правду от сердца – и поняла, что, сказав это, просто-напросто солжет. Она никогда и не помышляла о власти, никогда не думала о том, чтобы занять приличествующее ее крови положение. Она думала лишь о том, чтобы выжить и сохранить ото всех свой секрет. Но когда ее хлестали по ладоням, с каждым ударом вколачивая новое предназначение, она ведь могла отказаться. Встать – и уйти. Никто бы, Хани в этом не сомневалась, не стал бы ее удерживать. Фергайры проверяли вовсе не ее дух. Они хотели увидеть, готова ли она стать новой сьерой Северных земель.

– Молчишь? – вклинилась в разговор грузная Ботта. Ее маленькие глазки заплыли широкими морщинами, ногти на руках были обкусаны до кровавой корки. – Значит, не так уж безнадежна. Ты будешь нам полезна.

– Чем?

Ботта отнеслась к ее непониманию со снисходительной усмешкой.

– Я велела им прислушаться к моим словам, – отозвалась Ванда и зашлась кашлем. Ниара неодобрительно нахмурилась и поинтересовалась, когда она в последний раз принимала настойку. Ванда отмахнулась от нее, не дав ответа. – Ты будешь нашей Белой сьерой, – продолжала, как только кашель отступил. – Будешь советоваться с нами обо всем. Так было всегда. И во времена твоего славного предка тоже. Раз Скальду было угодно привести тебя живой, то и планы у него на тебя далекоидущие.

– Я… не смогла защитить тех, кто мне дорог… не смогла даже…

Зачем сказала? Какое им дело до ее семьи? Могла ли защитить? Нет, разумеется, нет – разве что разделить участь, но легче от этого не становилось.

– Ты осталась жива, – оборвала ее Ванда. – Скальд мог похоронить тебя в снегах, скормить шарашам, извести болезнями, но ты цела.

– Да, – согласилась Хани после короткой заминки. – И что я должна делать? – Хани пошевелила пальцами, поморщилась от боли.

– Торхейм будет отстаивать свое право на Ледяную корону поединком, – раздраженно прокаркала Ванда. – Завтра, думается мне. Он боится тебя до смерти, потому что чем больше ты пробудешь в Бероле, мозоля взгляд горожанам, тем больше шансов, что кельхи захотят новую сьеру. Ты ладная, не кривая рожей. Тебе бы член между ног – ценнее бы была.

После этих слова Хани невольно зарделась.

– Если Скальд за тебя вступится – быть тебе завтра Правительницей Кельхейма. А нет… – Старуха пошамкала губами. – Ты послужишь Северу – так или иначе. Благодари богов, что жива. И хватит разговоров. Тебе нужно поесть и привести себя в порядок – завтра народ должен увидеть свою Белую сьеру, а не отощавшую затравленную недоросль.