Белые хаты — мазанки утопали в пышноцветье садов. Все будто создано, чтобы вылепить мягкий, лирический характер. И мягкий климат. И мягкий полтавский говор. И добродушные гостеприимные жители. Тишь да гладь: ни тебе железной дороги, ни университета. И девушки распевали старинную песню «От Киева до Лубен насеяла конопель…»

Это была поистине провинциальная глухомань. Ко дню рождения Сашка в Лубнах было всего три тысячи жителей. Даже почта отправлялась только дважды в неделю: по средам и субботам. Не было здесь ни одного культурно-просветительного учреждения, если не считать двух каменных, трех деревянных церквей и духовного училища.

В городе был один завод. Производил он сальные свечи. Зато славились лубенские ремесленники! Каждый шестой житель — кустарь. Были тут и хлебопеки, и кожевенники, и сапожники, и портные, и каретники, и деревообделочники. Ежегодно в Таврию отправлялось отсюда до полутора миллионов деревянных ложек. А расписная гончарная посуда из лубенских глин была известна с двенадцатого века. Лубны в семнадцатом веке участвовали в освободительной войне против польско-шляхетского угнетения, за воссоединение Украины с Россией. Теперь же замкнулись они в своем уютном маленьком мирке, видимо, не мечтая ни делать истории, ни попадать в историю.

В городе были три яркие приметы того времени: ярмарочная площадь, Мгарский монастырь и тюрьма. Как раз напротив хаты, в которой родился и провел детство Сашко Шлихтер, и стояла эта тюрьма, возвышаясь уродливым двухэтажным строением за глухим забором.

Слезы туманили глаза и не давали вначале рассмотреть ни своего дома, ни двора.

Вышел за ворота отец — плотный, круглолицый, с неизменной трубочкой-носогрейкой в зубах. Одет он в синюю бекешу с широким воротником и в шапке пирожком из белого курчавого первосортного решетиловского смушка. Снял шапку, обнажив начинающую лысеть рыжеватую голову, истово перекрестился и пошел решительным шагом. Куда? Может, выколачивать деньги у неисправных заказчиков?..

Отец Шлихтера был ремесленником-столяром. Этой профессией его род занимался испокон веков. Появились Шлихтеры на Полтавщине не совсем обычно. Прадед Александра был немцем. Трудно теперь сказать, из каких таких соображений этот вюртембергский подданный в 1818 году переселился на Украину. Был он плотником. Его сын, дед Сашка, приняв по наследству профессию, набил руку на строительстве и ремонте ветряных мельниц в помещичьих усадьбах Полтавской губернии. Здесь и женился он на казачке Мелахненко.

Когда дед и отец Александра приняли русское подданство, их записали малороссами-украинцами. Отец Александра, Григорий Карлович, тоже женился на полтавчанке. Екатерина Ивановна происходила из среды захудалых мелкопоместных дворян. Но кое-какое приданое она принесла, и ее супруг сумел приобрести небольшую столярную мастерскую. Доходы были не ахти как велики, и жили они в давней постройки одноэтажном домике на Пирятинской улице на окраине города. Небольшие комнатки-клетушки для многочисленного семейства. Подслеповатые окна с массивными ставнями, крепящимися через пробой в стене железными штырями. И вместо деревянных полов — «доливка», посыпаемая летом полынью да присульским аиром. Во дворе был флигелек, в котором и помещалась столярная мастерская.