— Ты, кажись, притомился с дороги, молодец. Присядь, отдохни чуток, — ласково сказала она. Ведунья взяла гостя за руку, подвела к лавке. Они присели рядом друг с другом, и княжич ощутил дурманящий аромат цветения, исходивший от ее волос.

Немного опомнившись, он вытащил из сыромятной калиты на поясе шелковый плат своей сестры и золотой перстень с рубином, подаренный ей Ладимиром.

— Молвит люд, что чудеса творишь ты дивные, — начал мальчик, приняв серьезный вид. — Развести их надобно, навсегда, чтобы никогда им вместе не быть.

Девица медленно и бережно взяла оба предмета, точно опасаясь их сломать. Немного покрутив перстень в руке, она отложила его в сторону, как товар, что не пришелся по вкусу. Плат же, напротив, заинтересовал ее куда сильнее. Ведунья поднесла клочок ткани к своему прекрасному лицу, прижала к губам и что-то прошептала. Странный свет прокатился по деревянному оберегу, черневшему у нее на груди. «Видать, почудилось», — убедил Яромир сам себя.

— Ты ведь любишь ее, так? — спросила она, придвинувшись так близко, будто собралась поцеловать в губы.

Яромира затрясло словно от лихорадки, его сердце пустилось в галоп, а ноги закостенели.

— Любишь, желаешь и сам себя клянешь, — продолжала она шепотом. — Ведь страсть эта грешна и скаредна, так, молодец? Хочешь, я тебя избавлю от этой грешной любви?

Он ощутил ее дыхание у себя на шее и закрыл глаза, не в силах что-либо сделать или ответить.

— Ну да ладно, к делу! Так зачем пожаловал? Говоришь, развести их хочешь? — голос Далемиры прозвучал уже на небольшом отдалении. Яромир понял, что она отстранилась. Он открыл глаза, смахнул испарину со лба и попытался собраться с мыслями.

— Да, чтобы никогда и ни за что вместе им не бывать, чтобы судьбы их, как две стороны луны, никогда в одну не сложились! И чтобы батюшки их и руки друг другу не подали!

— И все?

— Все! — неуверенно ответил княжич.

— Разве? — переспросила девица с чарующей улыбкой. Мерцающий свет пробегал по ее лицу, искрясь в васильковых глазах и колеблясь в бесконечных ресницах.

— Нет, не все! Хочу….хочу, чтобы он…. никогда счастья не видал! Чтобы ни одна девица с ним не была, чтобы не знать ему ни радости, ни потомства!

— Что же, будет по-твоему, молодец!

— И что же еще от меня надобно для этого? — уточнил княжич.

— Что надобно? Жить, не тужить, да добра наживать. Да ждать, когда воля твоя исполнится, — спокойно ответила она.

— И сколько же ты хочешь за труд свой колдовской? — спросил Яромир, потянувшись за мошной с монетами.

— Не спеши, молодец! Ведь колдовство пока не свершено. А ежели не выйдет?

— А может?

— О том лишь Боги едины ведают. Покуда всегда выходило. Но деньги убери! Монеты, что каменья — тяжело на душу ложатся. Вот свершится отворот, тогда и потолкуем о награде. А нынче не кручинься и иди с миром.

— А ежели я обману, не приду боле, чтобы отплатить за службу? Не боишься, ведунья? — княжич немного осмелел, голос его стал жестче.

— Ты воротишься, молодец, даже не сомневайся в этом! А от любви своей запретной, считай, ты уже излечился.

Колдунья загадочно улыбнулась и снова поклонилась на прощание, растревожив свои великолепные локоны.