— Правильно говорят, что горбатого только могила исправит, — в сердцах махнул рукой Фаддей Фаддеевич, а Андрей Петрович лишь таинственно улыбнулся.

И штаб-лекарь Берх не корил астронома, делая ему какие-то припарки и смазывая руку одному ему известными чудодейственными, по его уверению, мазями.

В двух милях от шлюпа под ветром мореплаватели увидели водяной столб (смерч) и ясно могли различить пенящуюся вокруг его основания, похожего на перевернутую воронку, воду.

Глаза Фаддея Фаддеевича загорелись.

— Давайте, Андрей Петрович, расстреляем его из пушки? Ведь известно же, что подобные водяные насосы разбиваются ядрами и что даже одного сотрясения воздуха от действия пушечных выстрелов достаточно, чтобы разрушить его.

И хотя его самого распирало любопытство увидеть столь необычное зрелище, он, однако, с сомнением покачал головой.

— По-моему, это довольно опасная затея, Фаддей Фаддеевич. Смерч, вращаясь против часовой стрелки, засасывает в себя воду и все, что в ней находится, поднимая их высоко вверх и перенося на значительные расстояния. Ведь не зря же жители прибрежных районов бывают очень озадачены тем, когда с неба ни с того ни с сего начинают падать рыбы. А чтобы расстрелять его, нужно подойти к нему на пушечный выстрел, то есть довольно близко. Высота же смерча, как видите, не менее трех тысяч футов (около одного километра!), и когда он, разрушаясь, рухнет вниз, то всякое может случиться. И хотя это очень опасное для мореплавания явление, но сейчас смерч находится от шлюпов на довольно значительном расстоянии и никакой опасности для нас, таким образом, не представляет.

— Вынужден согласиться с вашими доводами, Андрей Петрович, — вздохнул капитан, а вместе с ним с сожалением вздохнул и вахтенный офицер, любознательный лейтенант Торсон. — А жаль — могло бы получиться чудное зрелище. Ну да ладно, будем следовать народной мудрости: «Не тронь дерьмо, оно и вонять не будет».

И Беллинсгаузен ограничился только тем, что предупредил о смерче Лазарева, который поблагодарил его за это и ответил, что и сам видит его.

С наступлением штилей продолжили опыты по гидрологии. Еще в Петербурге флота генерал-штаб-доктор Лейтон поручил лейтенанту Лазареву провести любопытный опыт. Опустили на глубину 200 саженей (около 400 метров) закупоренную бутылку, но на глубине пробка выскочила. Тогда Михаил Петрович лично закупорил пустую бутылку, на пробке вырезал крест с наружной стороны, перевязал горлышко сложенной вчетверо холстиной и опустил ее на ту же глубину. Когда же бутылку вытащили, она была наполнена водой, холстина сверху прорвана, а пробка оказалась на месте, но повернутая другой стороной, да так крепко, что ее с большим трудом удалось вытянуть лишь пробочником. Все же принимавшие участие в опыте были этим очень удивлены.

Однако, проведя ряд подобных испытаний на разных глубинах, пришли к следующему выводу. Теплый воздух, находящийся в бутылке, при погружении на глубину, где температура воды гораздо ниже, охлаждаясь, сжимается, и пробка под действием мощного давления толщи воды проталкивается внутрь бутылки, которая наполняется водой. По мере же поднятия ее на поверхность находящаяся в ней вода постепенно нагревается и, расширяясь, вдавливает пробку в горлышко. А так как нижний ее конец тоньше верхнего, то она, повернувшись, выталкивается из бутылки в ее горлышко как раз более тонким нижним концом, плотно закупоривая бутылку.