И замолчала. И папа замолчал.
Иллюминатор потемнел, закрытый чем-то огромным и чёрным. Бдонк! Бдонк! Бдонк! Один за другим, пробивая обшивку насквозь, по периметру двери аварийного выхода вонзились чёрные крючья.
В-вух! Когти-крючья выдрали аварийную дверь и отшвырнули прочь. Оглушительно засвистело.
И что-то заглянуло в салон.
Пингвины. Начало
Мы в ответе за тех, кого прикормили.
Маяковский. «Разговор с рыбинспектором о поэзии»
Ужажаушие туауришуи!
Пуашу фмумаиа!
Демосфен. «Из раннего»
Лейтенант О. с лицом человека, который встал раньше, чем проснулся, брёл в сторону конференц-зала. В руке он сжимал доклад о больших успехах их маленького государства в борьбе с кошмарами. Всё утро лейтенант пытался осилить этот шедевр аналитического отдела управления, но прочесть больше двух фраз без непроизвольных восклицаний «Вот это да!» и «Не может быть!» не получалось.
«Главное, — не задумываться, — думал О. — Встаю на трибуну и читаю всё подряд. Без отсебятины! А главное — без интонаций!»
Лейтенант посмотрел на часы. До начала заседания оставалось полтора часа.
Поднялся он так рано из-за русского майора. Тот подскочил ни свет ни заря с возгласом «Кто первый встал — того и тапки!», но вместо тапочек лейтенанта надел свои сапоги и куда-то убежал.
«Куда это он в такую рань? — вяло удивился лейтенант. — Ничего же ещё не открыто…»
Оказалось, есть кое-что, открытое давным-давно.
Антарктида.
Когда через двадцать минут майор ворвался в комнату, весь в клубах морозного пара, розовый как младенец и бодрый как стадо лосей, лейтенант сел и захлопал глазами.
— Леонид! Там же минус пятьдесят! — воскликнул он.
— Оймякона на вас нет, — усмехнулся Образцов и направился в душ.
О. дико посмотрел ему вслед, после чего, к собственному изумлению, попытался повторить подвиг майора. Двадцать секунд в трусах на свежем воздухе навсегда утвердили его в мысли, что желание завоевать Россию может появиться лишь у ещё больших психов, чем сами русские.
А почему сами русские не завоевали Россию, лейтенант понял, когда, стуча зубами, локтями, коленями и тапками, вернулся в комнату.
Из душа, благоухая свежим гостиничным мылом и сверкая свежевычищенными зубами, вышел Образцов, энергично присел десять раз и с размаху бухнулся в койку.
— Леонид-д-д, в-в-в-ам п-п-п-лохо? — встревожился О.
— Мне отлично! — ответил майор, зарываясь в одеяло. — Как я вовремя пробежался-то, а? Заседание только в десять, ещё три часа можно дрыхнуть.
И уснул, гад такой.
— Заседание! — спохватился лейтенант. — А мне же там доклад читать! А я же заранее не подготовился!
О. принялся готовиться заранее, что, разумеется, ни к чему хорошему не привело, потому что всё надо делать не заранее, а вовремя.
Мари лежала на кровати и вдумчиво читала программу конференции на эсперанто. К девяти утра ей стало казаться, что она начинает понимать этот странный язык. Но смысл всё равно ускользал. Так, на первой же странице чёрным по белому было написано, что эсперанто призван облегчить межгосударственные контакты.
«Наверно, я что-то не так перевела, — думала Мари. — Может, тут имеется в виду, что эсперанто призван сделать межгосударственные контакты более занимательными? Или что с помощью эсперанто можно создать новые рабочие места в сфере межгосударственных контактов?»