— А меня — Леонид, — сказал майор.

— Изловил?

— Нет, зовут меня Леонид. Майор Леонид Образцов.

— Очень приятно. Сержант Мари.

— Мари? А можно я буду вас называть Маша? Мне так привычнее.

— Хорошо, майор, — кивнула Мари. — Тогда я вас буду звать лейтенант. Мне так привычнее.

Майор хохотнул.

— А вы молодец.

— Я-то молодец, — озабоченно сказала Мари. — А вот лейтенант О. что-то задерживается. Уж не проспал ли?

— Петрович? — удивился Образцов. — А вы с ним вместе?

Курсанта Мари подобное невинное замечание вогнало бы в краску. Но сержант Мари себе такого позволить не могла.

Да и другим не позволяла.

— Не вместе, а в составе одной делегации. А вы…

— А мы в составе одной комнаты, — сказал майор. — В номере его нет, значит, не проспал.

— А где же он может быть?

— Петрович мужик правильный, не пропадёт, — заверил её майор. — Где бы он ни был.

— Я в южном полушарии, значит, солнце должно быть на севере, — сказал лейтенант, но из-за шума ветра не услышал собственного голоса.

«Я в южном полушарии, — тогда подумал он. — Значит, солнце должно быть на севере. Допустим, солнце было там. Значит там и север. А отель… допустим, на западе. Тогда надо идти, например, туда».

О. решительно повернулся «туда», и тут солнце, словно приветствуя это решение, выглянуло из-за туч, снежная пелена развеялась, ветер стих, и лейтенант услышал далеко позади приглушённое расстоянием «Ах-ах-ах».

«Надо к пингвинам идти, — решил он. — Пингвины, они… как дельфины, в беде не бросят».

О. повернулся на крики и в десяти шагах от себя увидел стеклянные двери отеля, а за ними — чёрно-белых негодяев, оживлённо обсуждающих манёвры лейтенанта.

— Ах-ха-ха-ха! — приглушённо донеслось до О. из-за стекла.

В зал гуськом вошли два десятка эсперантистов. Они заполнили похожее на оркестровую яму углубление перед президиумом и затаились в ожидании слов не на их языке. Глаза эсперантистов светились нехорошим блеском лингвистического фанатизма.

— Никак не пойму, зачем на конференции понадобился эсперанто, — сказала Мари.

— Из-за Франции, — сказал Образцов. — Шастель потребовал.

— А он что, английского языка не знает?

— Знает, конечно. Его все знают. А вот французский язык — никто. Вот им и обидно.

— Ну пусть бы тогда на конференции был французский.

— Французский?! Кто ж на это пойдёт? Да у них слово из двух звуков пишется двадцатью буквами! — майор нахмурился. — Хм. Буквы есть, а произносить их нельзя… Подозрительно. Я вообще этим французам не доверяю.

— Почему?

— А у кого кошмары среди бела дня по крышам сидят?

— Горгульи?

— Средь бела дня на глазах у всех, и хоть бы кто что, а это… — Образцов понизил голос, — коррупцией попахивает.

— Ну, может, они как-нибудь договорились…

— Вот именно, — мрачно сказал майор. — Договорились.

— Иди-иди! — прикрикнул лейтенант. — Тебе здесь не место. Тебе место там, с твоими братьями… Да не с теми, что здесь, а с теми, что там!

В холле отеля шли боевые действия по выдворению пингвинов на историческую родину. Гордые, хотя и нелетающие птицы встретили подоспевший персонал возмущённым ором, заглушающим даже возмущённый ор персонала. Но одержать победу в схватке с бригадой матёрых уборщиц, усиленной оскорблённым в лучших чувствах лейтенантом, конечно, не могли.