Вытолкав очередного пернатого нелегала, О. повернулся и опешил. Прямо на него надвигалась крупная уборщица-аргентинка со шваброй наперевес.

— Я свой, — испуганно сказал О.

— Ага! — крякнули за спиной.

Лейтенант сделал шаг влево. Позади синхронно шлёпнули. Уборщица перевела швабру влево.

Лейтенант шагнул вправо. Раздался двойной шлепок.

Лейтенант оглянулся. Две круглые головы воззрились на него четырьмя круглыми глазами.

Лейтенант посмотрел вперёд. Две уборщицы.

Оглянулся. Три пингвина.

Посмотрел вперёд. Две уборщицы и портье с пальмой из кадки. Остальной персонал с хозяйственным инвентарём наизготовку выстраивался по бокам.

Позади слаженно крякнули в десяток пингвиньих глоток.

Перед затуманивающимся взглядом О. возникли древние Фермопилы. С одной стороны триста мужественных спартанцев, с другой — миллион свирепых персов.

А между ними он, лейтенант О.

Где-то наверху какой-то ангел вспомнил про лейтенанта и из закреплённых у потолка динамиков раздался добрый мужской голос:

— Просим уважаемых участников конференции пройти на пленарное заседание… Чёрт! Простите…

Голос перешел на эсперанто, но это было уже неважно. О. расправил плечи, выдохнул и улыбнулся.

— Это меня, — сообщил он через плечо пингвинам.

– ¡No pasaran![5] — пожелал он защитникам отеля.

Стараясь не делать лишних движений, лейтенант пробрался сквозь лес щёток, швабр и ёршиков, завернул за угол и бросился в конференц-зал.

Потом в номер — забрать текст доклада.

Потом снова в конференц-зал.

Потом снова в номер — раздеться…

В зал О. вошёл одновременно со словами председателя:

— …слово предоставляется лейтенанту О.!

Бодрым шагом, как будто он специально ждал за дверью, когда позовут, лейтенант направился к трибуне.

— Уважаемые коллеги, — затараторил он в микрофон безо всякой интонации. — За отчётный период нашим управлением проделана недюжинная работа по искоренению…

Тут О. почувствовал, что сзади к нему кто-то подкрадывается.

«Пингвины!» — в ужасе подумал он, но, к счастью, это оказался человек — адъютант Шастеля.

— Вы не могли бы читать помедленнее, — ласково прошептал адъютант в ухо докладчику.

— Хорошо, — прошептал О., не оборачиваясь. — А зачем?

— Видите ли, переводчикам сначала нужно перевести вас на эсперанто, а уж потом — на какой-нибудь… английский, например.

— Я могу читать сразу на каком-нибудь английском, — предложил лейтенант.

— Не надо, — вежливо, но твёрдо сказали за ухом, — читайте на своём родном. Но помедленнее.

О. стал читать помедленнее и немедленно узнал, что медленное чтение без интонаций звучит просто кошмарно. В лучшем случае лейтенант принимался завывать. В худшем — убаюкивал сам себя. На третьей минуте он нашел выход: читал быстро, но делал между предложениями длинные паузы. В паузах О. осматривал зал в поисках Мари.

Народу на пленарное заседание собралось не то чтобы много, но достаточно, чтобы лейтенант не чувствовал себя обиженным. Самое главное — никто не уходил, наоборот, кое-кто даже подтягивался. Опоздавшие, пригнувшись, занимали места и принимались старательно изображать внимательных слушателей.