Домой. В Ломы то есть.
Тюльку уже увезли. На крыльце сидел Чугун. Пялился в пространство, вокруг сушки рассыпаны.
– Да сам виноват, – непонятно кому говорил Чугун. – Никто его туда не толкал, сам полез. Я ему говорил – не лезь… А, ладно. Ладно, починят его, ничего страшного. А даже если и нет…
Чугун махнул рукой, свалился.
– Ему же лучше. – Чугун выровнялся. – С одной ногой в такие годы… Это же мечта! В армейку не возьмут – жив останется, у нас тут сплошные войны… Будет матери опора!
Чугун рассмеялся.
Появился дядя. С бутербродом. Колбаса, сыр, горчица, даже веточка петрушки.
– А, Иван, – дядя взмахнул бутербродом. – А у нас все в порядке, ты не волнуйся. Славке сделали укол, в больницу забрали. Завтра операция. Ты этого дурака пьяного не слушай, все там в порядке, никакую ногу ему не отпилят, все хорошо… Дня через два сможешь навестить. Я завтра в город собираюсь, могу зайти…
Дядя впился в бутер, откусил сразу половину.
– Я в двенадцать лет с моста свалился, ногу сломал в двух местах, – через бутерброд сказал он. – А мать меня к бабке поволокла, думали, ушиб просто. Бабка меня гладит по ноге, а я ору, гладит, а я ору…
– Отпилят! – влез Чугун. – Точно отпилят, я же вижу. Не в этот раз отпилят, так в другой. Всем отпилят! Все Аксентьевы сдохнут… Ну что ты на меня так уставился, Аксель? Не надо на меня так смотреть, ты тоже там был… Ты – такой же, как я! И Тюлька такой же! Отравить он меня собирался… Щас! Да ты мне вообще не нужен, Аксель! У Тюльки нога заживет, я его с собой возьму! Не тебя! Через месяц будет такой состав – не тушенка твоя вшивая, реальное…
Чугун еще ругался и пытался даже встать для честного боя, но не получалось, валился все на бок, ползал среди сушек.
Дядя пытался его успокоить, но Чугун размахивал руками, орал и пытался пинаться.
Аксён попробовал пройти к себе. Дома воняло кислым, спиртом, какими-то медикаментами, в зале на полу валялся опрокинутый чайник. Мать лежала на диване, рука болталась на полу. Аксён не стал заглядывать в свою комнату, вышел на воздух.
Но и на воздухе воздуха было мало, на крыльце бормотал Чугун, Гиляй гремел свинцовыми болванками, грузил их в тележку, воздуха не хватало.
Он отправился на станцию. Там воздух никогда не застаивался, составы разгоняли его, приносили с собой другой, новый, далекий и чистый. Аксён прошлепал вдоль перрона, остановился возле ларька, посидел на бревне, покурил и подышал поездами. Потом тщательно затушил сигарету, запрыгнул на рельс и пошагал в сторону Неходи.
Глава 23
Аксён бродил вдоль забора с молотком. Забор, вернее, палисад, лежал на земле у сарая, Аксён проверял крепость и в нужных местах подколачивал. Забор давно напрашивался, года два уже, и вот Аксён решил построить. Тюлька всегда спрашивал: почему у нас нет забора, а если вдруг медведи придут? Даже строить пытался, правда, забор получился, как большинство других Тюлькиных произведений – заваливался набок уже сразу, а совсем завалился на третий день.
– Что, брателло, на забор подписался? – спросил Чугун.
Аксён промолчал.
– Ямы-то выкопал?