– Если ты такая святоша, способная на самопожертвование, то почему же не принесла себя в жертву до конца, а?! Кто приглядит за этим монстром, когда ты состаришься и помрешь? Я бы приглядела! Да только мне такие подарки не предлагают!

Она вроде бы осталась у подъезда, поскольку звук затихал. До чего же агрессивную подругу я себе завела. Она от зависти может и убить, право слово.

Метнулась к переходу, чтобы поскорее добраться до станции метро, а потом… куда-нибудь. Собиралась-то сразу к Грише, но теперь, похоже, придется несколько часов гулять и заново переосмысливать: я долбанутая святоша или все-таки политическая шлюха.

В стороне завизжали тормоза. Мозг отреагировал почти рефлекторно – с таким звуком и сопровождаемый криком всей улицы ездит один мой хороший знакомый. Я даже улыбнулась, но еще через полсекунды уставилась на свои ноги, как если бы именно там засело предательство.

Потребовалась еще микросекунда, чтобы удивиться пониманию – а ведь Васи-то больше нет… Был бы Вася здесь, он обязательно бы меня остановил: я бы скорее грохнулась на тротуаре, чем смогла сделать шаг вперед, прямо под несущуюся слева машину.

Боли я не почувствовала – или не успела ее осознать. Уже от первого удара сознание вышибло из головы, до того как тело полетело вперед – уже на встречную оживленную полосу.

Невыносимая боль приходила позже, но всегда короткая – я почти-почти возвращалась в сознание, но не хватало сил, чтобы открыть глаза, и снова проваливалась в небытие. Всего несколько секунд терпения, но существование его не стоит.

Однако в эти короткие вспышки просветления снаружи зудели звуки. Кто-то еще терзал мои пальцы, как будто мне без того не было невыносимо. И слезы, слезы:

– Люба, Любочка, ты их не слушай. – Чей это голос? Как ее, Таня? – Меня слушай, хорошая! Я маме твоей сама позвонила, они будут вечерним рейсом… Я… Люба, я тебе бульон сварю – целебный. Слышишь? Не слушай тех, кто говорит, что ты не сможешь… Не сдавайся! Я ругалась часто, это от глупости. Потому что всегда хотела быть немножко такой же… Понимаешь, Люба, ты всех меняешь, потому что всегда ищешь чистое, даже в тех, в ком чистого нет! Не слушай их, меня слушай, хорошая…

Очередной провал – настоящий отдых для души, которая уже сдалась. Но рвут же куда-то, просят о чем-то. Жаль только, что конец этой весны не застала – кажется, он обещал быть потрясающим. Еще один голос я не узнала:

– Люба, ты не можешь, не имеешь права! – рыдал рядом какой-то ребенок.

И строгий голос в стороне:

– Здесь реанимация, а не проходной двор! Дамочка, вы спятили тащить сюда малыша?!

Я с этим грозным крикуном была согласна – им здесь не проходной двор. А моей душе больше не нужны куриные бульоны – если разобраться, они никогда ей и не были нужны.

– Куда?! Молодой человек, а вы ей кто?

– Попробуй еще раз ко мне прикоснуться, чувак, – а вот этот спокойный, почти равнодушный голос я где-то слышала, – и я куплю всю эту больницу, потом растяну на дыбе каждого по очереди. Ты будешь моим любимцем, то есть первым. А нет, пойдешь на дыбу после того, как я найду всех чертей, которые выдают права всяким дебилам. Кто тому уроду вообще разрешил за руль сесть?