Размолвку с Татьяной я считала дуростью – нашла тоже мелочь обидеться. Потому в свободную субботу прямо утром отправилась к ней, уже не озаботясь предварительным звонком. Она открыла нехотя – наверное, просто не сообразила, что можно не открывать. Скривилась, сильно испортив идеальное личико, но все-таки отступила на шаг, пропуская меня. Хотя это не она отступила – я решительно отодвинула.

– Хватит дуться, Танюх! – начала сразу с наезда, чтобы не расслаблялась. – Я уже распрощалась с бессмертием… скорее всего. Уж пару месяцев назад, а ты все еще завидуешь!

– Что, прости? – она оторопела.

Пришлось вкратце пересказать и ход событий, и собственные измышления. Татьяна же почти предсказуемо впала в истерику, но набирала обороты постепенно – от абсолютной заторможенности до звенящих вокруг стекол:

– То есть… ты… ё… ё-о… – это звук она продолжила словом, которое выпускницам Гарварда не должно быть известно, зато закончила переводимым: – Тупица! Мне нужна линейка! Срочно! Подайте мне линейку!

– Зачем? – поинтересовалась я с улыбкой. – В глаз мне воткнешь? И только за то, что ты на моем месте поступила бы иначе?

– Нет!!! – она орала мне в лицо или пыталась снести с ног взрывом. – IQ тебе измерю!

– Линейкой? – я лишь слегка отшатнулась, чтобы она за нос меня укусить не смогла, если приспичит.

– Действительно! Зачем измерительные приборы для нулевого интеллекта?! Какая же ты идиотка! Как можно было?..

– Можно. Я тебе больше скажу – ни разу не пожалела, хотя и не уверена на сто процентов, что сработало. Но если не сработало – повторю. Например, в случае, если с тобой произойдет беда, то даже секунды сомневаться не буду…

– А я ради тебя даже куриный суп не сварю! Тупейшая тупица!

– Танюш, ты используешь однокоренные слова подряд. Тебя разве не учили, что тавтология – это плохо?

– Издеваешься?! Нет, она еще и издевается! – ругалась Татьяна, обращаясь к кому-то в стороне – видимо к тем же невидимым собеседникам, которые недавно были обязаны ей доставить линейку. – А что же ты с ним не порвала тогда, святоша гребаная? Иди, стригись в монахини! Чистильщица она, только гляньте! Ей на блюдечке бессмертие приносят, а она его выкидывает – и в кого?! В мудака, который даже собственную жизнь нормально прожить не сумел! Как же ты, дорогая моралистка, на свиданки-то со Злом бегаешь? Не скребет внутри совестью?

Меня ее слова зацепили. Потому что уже не скребло – я нашла в себе силы смириться. И ответила тихо, почти жалко:

– Потому что полюбила, отчасти приняла. И он ведь хотя бы при мне старается… не быть сволочью.

– Сволочью он был, есть и будет! – припечатала Татьяна. – А ты – политическая шлюха! Любой взгляд подстраиваешь под то, что тебе нужно!

Не каждым оскорблением человека можно задеть, но бывают такие – самые болезненные и острые – от которых душа притихает, поскольку сама чувствует справедливость: Гриша тоже влюблен, но изменения не касаются его нутра, он не эволюционирует так, как эволюционирую я рядом с ним. Он – застывшая субстанция, на которую нельзя повлиять извне.

Я не справилась – развернулась, чтобы скрыть слезы обиды, и выбежала в подъезд. Потом когда-нибудь помиримся. Но Таня не унялась, у нее еще осталось невысказанное. Потому она и неслась следом в роскошном халате и тапочках с криком: