В руках мужчина держал аккумулятор. Рявкнув баском за спину что-то резкое, стрелок по самолётам ещё раз выругался, уже сквозь зубы – значит, ещё злее, – осторожно спустился по широким ступенькам крыльца, дотащил тяжёлую ношу до машины и принялся устанавливать на штатное место.

– Похож на негодяя Гастона из «Красавицы и чудовища»… Такой же красавчик.

Не смотрел я ваш девчачий мультфильм.

Слушайте, ну почему бабам так нравятся кинозлодеи? Красавчик!

Как хорошо ты смотришься в оптике, Гастон, спина такая мощная, хоть круглую мишень рисуй…

Пора работать. А ведь волнуюсь ещё!

Дум! Первым выстрелом я промахнулся. С сотни метров из пристрелянной винтовки с цейссовской оптикой! Злость ударила в голову пролетела к ногам и ушла в тёплую землю, больше уже не волновался.

Гастон резко выпрямился, повернувшись ко мне боком.

Дум! Второй выстрел опять можно посчитать за промах. Целился под мышку – знаково идеальная цель, так ведь, – а попал в ногу. А можно и не считать, результат был: мужик, заорав как резаный, свалился на землю, сразу перекатываясь на бок и обнимая обеими руками пробитую голень.

Больно, что ли? Ой-ой, как маленький, ей богу. Терпи, зенитчик!

– Это нормально, – сказал я, вставая. – Пошли, Анечка.

В дальнейшем дурацкая присказка привязалась ко мне чуть ли не намертво. Я не сопротивлялся, есть в ней что-то успокаивающее, заставляющее собраться для следующего шага.

Гастон продолжал орать дурью, а я быстрым шагом приближался к забору.

– Лежи, чёрненький, лежи, я сейчас буду.

Ствол на уровне груди, в прицел не смотрю, незачем. Ничего не боюсь. Пистолет у него в кармане широких штанин? Успею: выстрелю и убью, уверен.

На пороге показалась гастонова жена – крепкая женщина с тюрбаном длинного полотенца на голове. Я уже входил в ворота.

– Лоло! – заверещала она, бросаясь вперёд.

Бах! Бах! «Конфетка» прогрохотала позади слева, заставив бабу отпрянуть к дверям.

Гастон, он же Лоло, даже не пытался подползти к автомату, выл, с ужасом глядя на меня. К бабке не ходи, я ему не глянулся сразу.

– Ани, автомат прибери.

Закинув гладкий ствол за спину, Анька выхватила «беретту», другой рукой на ходу поднимая чёрного цвета «Калашников» со складным прикладом.

– Держи.

– Патрон в стволе? – спросил я у красной рубашки.

Тот непонятливо замотал мычащей головой, конский хвост смешно дёрнулся из стороны в сторону. Отстегнув магазин, я передёрнул затвор.

– Вот скажи мне, ты зачем в нас стрелял, сволочь? – увидев нацеленный в голову карабин, мужик начал отталкиваться одной ногой, инстинктивно стараясь отползти подальше. Я не поленился, подошёл и присел рядом. Быстро проверил – пусто. Жаль, пистолетик бы нам пригодился. Зря ты Гоша разозлил, зря…

Верная жена повела себя гораздо смелей, чем подраненный муженёк. Со всей южной горячностью она рванулась к супругу. Ани, с не меньшей горячностью, влепила в землю перед отважной бабой две пули.

– Halt! Stehen bleiben! – почему-то по-немецки рявкнул я.

В этот момент на крыльце появились четверо детей, мал мала меньше. Тоже чёрненькие, красивые, как на открытке. Плохо дело.