Они немного помолчали, и Алика, решив, что разговор окончен, уже хотела убежать, чтобы ее не застали за подслушиванием. Но тут Иван снова заговорил:

— Боюсь, Марина ее совсем испортила… Катя, когда уезжала, еще ничего была, я думал так — молодо-зелено, ветер в голове, подрастет — поумнеет… А сейчас посмотрел — такая же, как мать, стала, если не хуже. Конечно, я сам во многом виноват… Но теперь уже ничего не поделаешь. Могу только сокрушаться, что у меня выросла такая дочь.

— Не говорите так, дядя Ваня. — В голосе Артема явно слышалось сочувствие. — В ней же и ваша кровь есть. Все еще может измениться. Будем надеяться, что она подрастет и поумнеет. Люди же меняются…

— Да, это верно, меняются, — согласился с ним Иван. — Взять хотя бы ту же Алику. Она очень изменилась с тех пор, как приехала сюда.

— Правда? — судя по интонации, Артем сильно удивился. — А мне кажется, что нет. По-моему, она всегда была такой… классной, — добавил он.

И эти слова наполнили сердце Алики безграничной радостью.

Когда Ирина открыла глаза, короткая стрелка часов указывала на единицу, а длинная как раз приближалась к этой отметке. Несмотря на то, что тоненький серпик молодой луны еще вряд ли заслуживал титула «солнца ночи», за окном не было полной темноты, щедро рассыпанные по небосводу звезды давали достаточно света, чтобы, не зажигая лампы, разглядеть циферблат часов.

Некоторое время Ирина полежала с открытыми глазами, но сон не возвращался, было такое чувство, что уже утро и она отлично выспалась, хотя проспала всего пару часов. После того как они проводили гостей и убрали остатки пиршества, Ирина вдруг почувствовала себя такой уставшей, что, поднявшись наверх, просто рухнула на кровать, даже не раздеваясь и не разбирая постель, и заснула как убитая. Она знала за собой эту особенность, так обычно бывало, когда заканчивалась трудная работа. Теперь же роль работы сыграла травма Алики. Пока дочь была в больнице, Ирина плохо спала от постоянной тревоги за нее. Лежала одна в опустевшей мансарде, ворочалась с боку на бок и думала о том, как удивительно все переменилось за такой короткий срок — ведь еще каких-то полгода назад ей было совсем не до тревог за Алику, она засыпала, порой и не зная, где ее дочь, с кем и когда вернется. А теперь сто́ит дочери выйти за калитку, как в сердце тут же поселяется тревога и не отпускает до тех пор, пока Алика не вернется домой.

Теперь она была дома, мирно посапывала во сне, раскинувшись на своей кровати. Причин для волнений не было. Но спать все равно не хотелось, хотелось выйти на свежий воздух. Ирина свесила ноги с кровати и, нашарив в темноте шлепки, обулась. Тихо, чтобы никого не разбудить, спустилась вниз, сунула ноги в кроссовки и вышла из дома.

Ночь была теплой, звездной и душистой. Ирина машинально потянулась за сигаретами, но потом убрала руку: курить не было никакого желания. Куда приятнее было просто дышать влажным от ночной росы чистым воздухом. Она немного постояла, просто глядя в небо, потом прошлась по дорожке, ведущей к калитке, и, как ни странно, совсем не испугалась, неожиданно увидев за забором чей-то силуэт. То есть сердце ее стукнуло, но не от страха, а совсем по другой причине — даже тусклого света от фонаря в конце улицы было достаточно, чтобы понять, кто стоит за воротами. Она уже собралась обратиться к нему, но он заговорил первым.