– Тебе так Ханна сказала, Исаак? Это Ханна сказала?

Шлегель водил рукой по книге, переворачивая ее и тиская переплет.

– Смотри на желтое.

– Но что это значит конкретно? – резким, низким голосом спросил Бен-Рой. – Смотреть на желтый рисунок? На менору?

Наступила внезапная тишина. Бен-Рой со скрипом отодвинул стул, встал и подошел к изображению меноры, пытаясь разглядеть в этом незамысловатом карандашном рисунке какой-нибудь тайный символ или намек. Напрасно. Тогда он сорвал рисунок, надеясь найти хоть что-то на стене. Однако на месте, где висел рисунок, была гладкая белая штукатурка. Полицейский оглянулся на Лайлу и пошел по палате, осматривая другие рисунки с менорой и поочередно срывая их. Но везде была лишь обычная больничная стена и ничего больше.

– Ну пожалуйста, Исаак, помоги нам! – прошептала Лайла, сжав его руку. – Что говорила Ханна? Что она хотела нам сказать? Помоги нам, Исаак! Прошу тебя!

Увы, Шлегель уже начал уходить, погружаться в себя. Она тщетно пыталась вернуть его в сознание, говоря как можно ласковее, теплее, гладя его костистую ладонь. Наконец, так и не вытянув ни крупицы новой информации, Лайла мучительно застонала и, рухнув назад, уставилась в потолок, качая головой.

– Дерьмо! – прорычал Бен-Рой.

Плетясь обратно по больничной территории, в давящей тишине, нарушаемой лишь неожиданным щебетанием спрятавшихся среди сосен и кипарисов птиц да щелчками теннисного шарика о стол, Бен-Рой пытался навести порядок в разрозненных мыслях и продумать дальнейший план действий.

Почти семьдесят два часа без сна: никогда еще он не чувствовал себя таким разбитым. Голова работала медленно, как в полудреме, и мысли стали сбивчивыми и путаными. Какого черта он приперся сюда сегодня, что он вообще делает? Три дня назад все казалось таким кристально ясным: статья, интервью, одеколон. Все шло как по маслу; главное, держать ее под контролем и ждать, пока она не сорвется. Однако она никак не срывалась, не делала ни одного компрометирующего телодвижения, и он уже начал задумываться, не ошибся ли. Как она вела себя сегодня со Шлегелем, кто бы мог подумать? Да, его не покидали подозрения, но ведь они могли обманывать его, черт возьми! Он мог обманывать сам себя, внушать себе всякую чепуху и не отличать параноидальные бредни от реальности. Нет, он уже не понимал, что происходит. Только менора упрямо не выходила из головы. Надо обязательно найти менору.

– Что будем теперь делать?

– Хм. – Бен-Рой был еще погружен в свои раздумья.

– Что мы теперь делать будем? – повторила Лайла вопрос.

Арие покачал головой, пытаясь вернуться к реальности.

– Что? Молиться, чтобы этот египетский придурок что-нибудь откопал.

– А если нет?

– Тогда снова сядем на телефон. И не слезем, пока не найдем то, что ищем.

Бен-Рой замедлил шаг, окинул ее взглядом, полным подозрительности и неприязни, и резко зашагал вниз по склону, заставив Лайлу почти бежать, чтобы не отстать от него. Спустившись, они сели в его «БМВ» и, выехав через белые металлические ворота клиники, двинулись к магистрали в сторону центра. Пока Бен-Рой разворачивал машину, Лайла краем глаза заметила голубой «сааб», припаркованный у заброшенного гаража напротив выезда из больницы. Она успела увидеть, как сидевший за рулем машины водитель наклонился к лобовому стеклу, очевидно, глядя на них. Затем Бен-Рой рванул вперед и взял курс на центр.