Он скрылся за изгибом холма. Лайла повернулась к Шлегелю, который все это время молча и неподвижно созерцал поросшие лесом вершины. Она взяла его за руки и положила книгу обратно на колени.

– Спасибо тебе, Исаак, – прошептала Лайла. – Мы не подведем Ханну. Обещаю.

Поколебавшись некоторое время, она наклонилась и поцеловала его в щеку. Он едва заметно качнул головой и прошептал что-то настолько тихо, что Лайла не смогла расслышать. «Сестричка» – так ей показалось, но она не была уверена. Лайла отпустила руку Шлегеля, встала со скамьи и спешно последовала за Бен-Роем – сначала вниз, к больничному корпусу, и оттуда на улицу. Подбежав к машине, она бросила в придорожный мусорный бак выдранный из блокнота лист, который все это время был зажат у нее в кулаке, и, запрыгнув на сиденье, громко хлопнула дверью. Ави Штейнер, притаившийся напротив, за гаражом, подождал, пока они скроются из вида, перебросился парой реплик со связным по рации и, подъехав к углу улицы, вылез из машины. После этого он достал скомканный листок бумаги из бака.

Иерусалим

Телефон зазвонил, когда Хар-Зион втирал лечебную мазь в плечи и торс, выглядывая в окно своей квартиры. Он потянулся к трубке, и гримаса боли исказила его лицо: сколько ни смазывай тело, кожа все больше стягивается, став особенно тугой за последние несколько месяцев. По мере того как он слушал говорившего в трубку человека, болезненное выражение его лица сменилось напряженным вниманием, перешедшим в радостную улыбку.

– Готовь «сессну», – сказал он наконец. – И скажи нашим приятелям в аэропорту, что надо загрузить буксир. Жди меня через двадцать минут внизу. О да, Ави, я поеду. Я непременно поеду.

Он положил трубку на место и, выдавив на ладонь еще сгусток крема, стал размазывать его по животу, всматриваясь в купола и башни Старого города и едва заметный вдали прямоугольник Западной стены. На долю секунды Хар-Зион предался сладким фантазиям: армия, великая победоносная израильская армия, вся из детей Божьих, маршем проходит мимо стены, торжественно неся менору, а затем поднимается на Храмовую гору, дабы уничтожить арабские святыни. Он быстро очнулся от своих мечтаний и, закрутив крышку на банке, пошел одеваться.

Луксор

– Хорошо, попросите его перезвонить мне. Попросите? Меня как зовут? Халифа. Нет, Ха-лифа! Ха-ли-фа. Конечно, он знает! Что? Да-да, это очень срочно. Простите? А, ну отлично! Спасибо большое!

Халифа бросил трубку на аппарат. Некоторое время он сидел на месте, нахмурив лоб и потирая виски; затем вскочил со стула, выбежал из офиса и помчался по коридору в другую комнату, где схватил с полки атлас и вернулся с ним к себе. Положив атлас на стол, инспектор открыл указатель и стал бегать глазами по столбцам с мелкими буквами; затем резко перелистнул книгу в обратном порядке, уставился на карту и, сверив данные на полях координаты широты и долготы, направил палец на город Зальцбург. Халифа закурил сигарету и продолжил задумчиво разглядывать атлас.

Прошло больше часа с того момента, как он последний раз говорил с Бен-Роем. Халифа терпеливо ждал, пока израильтянин перезвонит, как обещал; но, мучимый любопытством и стремясь узнать, удалось ли выведать что-то новое от брата Шлегель, сам набрал номер израильтянина. Занято. Он подождал пять минут и перезвонил снова. Опять занято. Когда он набрал телефон Бен-Роя в третий раз, механический голос сообщил, что аппарат абонента выключен. У Халифы возникло нехорошее подозрение, и с каждым разом, когда он слышал механическое оповещение о недоступности набираемого номера, оно все усиливалось. Наконец он решил позвонить напрямую в полицейский участок Давида.