Единственной ниточкой, за которую сейчас пытались ухватиться Лайла и Бен-Рой, было предположение, что Ханне Шлегель, возможно, удалось выйти на след исчезнувшей меноры. Подтвердить или опровергнуть это предположение мог лишь слабоумный брат Ханны, к которому они и пошли на третий день.

– Только время зря теряем, – ворчал Бен-Рой за рулем. – Он ни слова не сказал за последние пятнадцать лет. Он же просто овощ.

Однако инспектор поехал, потому что знал сам: других вариантов нет.

Заранее договорившись по телефону, Бен-Рой и Лайла прошли к северному крылу психогериатрического центра, где на входе их уже ждала доктор Гильда Ниссим. Холодно кивнув и окинув Лайлу подозрительным взглядом, она повела их по безлюдному, ярко освещенному коридору. Дойдя до палаты Шлегеля, доктор строго посмотрела на Бен-Роя и сказала, что после его предыдущего посещения Исаак был крайне взволнован и долго не мог прийти в себя. Она подчеркнула, что категорически запрещает обращаться с пациентом в таком духе и, кроме того, на сегодняшний визит выделяет не больше пятнадцати минут. Затем врач распахнула дверь и прошла внутрь. Следом за ней в палату вошел Бен-Рой. Доктор Ниссим хотела что-то добавить, но инспектор, грубо бросив «спасибо», захлопнул перед ней дверь.

– Вот дура, – проворчал он.

В палате ничего не изменилось с его первого посещения. Все те же рисунки висели на стенах, в кресле одетый в пижаму тощий Исаак Шлегель все так же смотрел в окно, зажав на коленях потрепанную книгу. Бен-Рой схватил стул и уселся напротив него; Лайла осталась стоять у двери, рассматривая многочисленные изображения семисвечников.

– Извините за беспокойство, господин Шлегель, но мне надо еще расспросить о вашей сестре Ханне, – взял быка за рога инспектор.

Как только он начал говорить, глаза Шлегеля расширились от испуга и он начал нервно дергаться в кресле, сгибая и разгибая худые пальцы на книге. Изо рта больного стали раздаваться хныкающие звуки. Бен-Рой прикусил губу, явно недовольный таким настроем старика.

– Не волнуйтесь, мы не сделаем ничего плохого, – сказал Арие, с трудом выдавив кислую улыбку. – Мы просто хотим поговорить. Совсем недолго, обещаю вам.

Снова его попытка успокоить больного вызвала противоположную реакцию: хныканье усилилось, и Исаак еще чаще задвигался в кресле.

– Понимаю, что это непросто, господин Шлегель, и мне очень жаль, что в прошлый раз вы так огорчились, но нам крайне…

Шлегель сжал кулачки и схватился за голову, как боксер, пытающийся защититься от целой серии ударов. Хныканье перешло в стоны, разнесшиеся по палате. Улыбка на лице Бен-Роя быстро сменилось гримасой раздражения.

– Слушайте, Шлегель, я знаю…

– Боже мой! – Лайла подошла ближе, смерив полицейского взглядом, полным укора, и присела рядом с трясущимся Шлегелем. – Шшш, – зашептала она, нежно поглаживая его кулачок. – Вес хорошо, все хорошо. Не волнуйся.

И тотчас напряжение начало исчезать, истошные стоны сменились низким мурлыканьем, похожим на шум холодильника или компьютерного вентилятора.

– Вот и замечательно, – сказала Лайла весело, продолжая ласково гладить руку старика. – Ничего не надо бояться, все будет хорошо, ничего не надо бояться.