Беглецы ехали всю ночь, и маршал выдержал этот переезд. Но к утру его силы стали таять, и он уже не возражал, когда кто-то оказался позади него. Он оглянулся и встретил взгляд ярких голубых глаз. Надо же – не Ласло, а Мартин. Его былой враг… его спаситель.

Потом начался бред. Сквозь волны жара и боли Уильям чувствовал, что ему что-то говорят, причем громко и настоятельно, но слова накатывали гулом в такт ударам сердца. Щека и рана за ухом, где вышло острие, горели, однако пульсирующая боль в боку донимала куда сильнее, и каждое движение отдавалось острой болью до паха. Он слабел…

В какой-то миг Уильям пришел в себя и понял, что он уже не верхом на Незерби, а его несут: орденские собратья соорудили носилки из длинных копий и веток, связали их ремнями, а поверх натянули один из плащей тамплиеров. Движения не умаляли боль, но теперь хотя бы не нужно было тратить силы на то, чтобы удерживаться верхом. Уильям даже огляделся, поняв, что его спутников стало еще меньше. Только четверо и Мартин. Этого парня словно ничего не брало, шел себе впереди, указывая направление, пока Юг де Мортэн и один из сержантов несли маршала, а Ласло и ратник вели коней в поводу.

Венгр пояснил:

– Ассасины все же выследили нас, крадутся следом, но выбрали теперь иную тактику: разят нас стрелами поодиночке.

– Разумно. Они понимают, что нам не уйти, если мы не оторвемся от них.

– Ничего, Мартин нас выведет. Он уверяет, что после водопада ассасины потеряли наш след.

Уильям надолго задумался, а потом во время привала в укромном месте подозвал к себе Юга, и они о чем-то долго совещались. Мартин со стороны наблюдал за ними, а когда анжуец подошел к своему коню и стал поправлять упряжь, догадался, что приказал маршал. И он не ошибся, когда Юг де Мортэн подозвал его и подробно расспросил о дороге, по какой они могут скакать в сторону Триполи без остановок.

Позже Юг разговаривал с Ласло, сидя на покрытом лишайником камне.

Это тебе решать, Фаркаш, поедешь ты с нами или останешься с Шампером.

– Я не оставлю мессира Уильяма.

– Он очень плох, Ласло.

– Я понял. И поэтому передал тебе свой перстень маршала ордена Храма.

– Ласло, я буду носить его, пока мессир Уильям не вернется. Но он сказал, что, если этому не суждено случиться, я смогу выставить свою кандидатуру на капитуле братства, ссылаясь на его волю. Ты меня знаешь, Фаркаш, я не так давно в ордене и не рвусь к власти, но сейчас Уильям настаивает, чтобы я все же уехал, ибо от этого зависит, удастся ли нам спасти маркиза Конрада от подосланных к нему убийц Старца Горы. Поэтому я еду… Но буду молиться, чтобы вы с раненым Шампером все же уцелели. Он ведь не выдержит скачки, она его убьет, а маршал опасается, что мы можем не успеть спасти нового главу крестового похода. К тому же, если мы разделимся и я с сержантами поскачу во всю прыть, мы сможем отвлечь на себя преследователей-ассасинов. И все будет зависеть только от резвости наших лошадей.

Но в любом случае я должен ехать, Ласло.

– Я понял. Но вы будто извиняетесь, мессир Юг?

– Так и есть. Я бы ни за что не оставил тут де Шампера, но нам надо спешить. От этого многое зависит.