Как бы ни старались в РЖД представить этот проект в лучшем свете, им никуда не деться от того факта, что ни одно из допущений, положенных в основу решения о строительстве БАМа, не выдержало проверку временем. Надежда, что дорога откроет доступ к новым сельскохозяйственным территориям, была беспочвенна. У коренных жителей этого региона имелась веская причина не заниматься сельским хозяйством: климат — всего три теплых месяца в году — не подходит для выращивания овощей, за исключением самых морозоустойчивых, например, капусты и моркови, а остальные культуры требуют дорогих обогреваемых теплиц. Что касается разгрузки Транссиба, то здесь все произошло как раз наоборот. Наибольшая нагрузка приходится на западный участок, к западу от Тайшета, там, где БАМ и Транссиб еще не разделились, и поезда идут фактически по одним и тем же путям, что приводит к дополнительным заторам. Нефтяные и газовые месторождения Восточной Сибири не оправдали возложенных на них ожиданий, а сам БАМ — медленная железная дорога, которая не является реальной альтернативой морским маршрутам между Азией и Европой. Контейнерные перевозки по-прежнему осуществляются преимущественно морским путем, и хотя БАМ построен как продолжение основной Транссибирской магистрали, его все еще считают слишком медленным, даже несмотря на дорогостоящее укрепление насыпей на участках, проложенных через районы вечной мерзлоты. Осуществление грузоперевозок по БАМу на север России может вообще прекратиться, если в результате глобального потепления морские пути будут открыты круглый год. Автор одного аналитического исследования, посвященного БАМу, недвусмысленно заявляет: «Проект не внес ощутимого положительного вклада в экономическое развитие Советского Союза»^>{224}.

Но, по крайней мере, он не раз давал повод для смеха: многие советские граждане воспринимали БАМ скорее как объект для популярных анекдотов, нежели как «стройку века». Он вполне мог ускорить падение коммунистического режима: «Повторяя набившие оскомину лозунги о важном экономическом, социальном и культурном значении БАМа, комсомол, коммунистическая партия и советское правительство были непоколебимо убеждены в том, что без этого идеологического посыла советская молодежь утратит коллективную веру в светлое будущее. Однако, по иронии судьбы, железная дорога, наоборот, отнимала веру в советскую политическую и экономическую систему в целом»^>{225}.

Всеобщее разочарование, охватившее молодежь, которую советская власть всячески пыталась воодушевить, оказалось губительным для коммунизма. Было очень важно укрепить веру послевоенного поколения в систему, а вместо этого сотни тысяч молодых людей стали свидетелями колоссального провала этой системы, либо лично, либо общаясь с теми, кто участвовал в осуществлении проекта.

Со временем около полумиллиона комсомольцев и представителей старшего поколения, работавших на стройке, лишились иллюзий, многие восстали против системы и примкнули к оппозиции. Вскоре стало очевидно, что вместо «дороги в светлое будущее» имел место «ничем не подкрепленный миф, поскольку характерным признаком всей брежневской эпохи являлось стремление скорее к показухе, нежели к подлинным свершениям»