И это зрелище было настолько не обычным и устрашающим, что отец Бонифаций двумя руками выставил вперед свой крест и забормотал латинские молитвы, прося у Господа нашего защиты и покровительства, а также чтобы навеянный дьяволом морок развеялся как утренний туман. Но морок развеиваться не пожелал – наверное, потому, что у Господа нашего нет власти над Берегом Мертвецов, а может, оттого, что этот корабль и его странная команда и вовсе не являются ничем таким потусторонним, как может показаться. В странном месте должны обитать странные люди; но люди, а не исчадия ада, в противном случае здешний ветер нес бы запахи серы и адского зловония, а не морской соли и гниющих на берегу водорослей. Правда, со стороны приближающегося корабля было слышно какое-то странное тарахтение, но в нем не чувствовалось ничего угрожающего или потустороннего.

Тем временем князь чужаков склонился к уху своей спутницы (той, что с ребенком на руках) и произнес несколько слов. Было видно, что он расстроен и встревожен действиями отца Бонифация, хотя и не испытал от христианской молитвы ни малейших неприятных ощущений. В ответ на его слова женщина кивнула, соглашаясь со своим спутником, и передала ребенка смуглой служанке, которая унесла его куда-то внутрь корабля; воины между тем как бы ненароком положили руки на рукояти своих мечей, проверив, насколько легко они выходят из ножен. Расстояние до корабля было уже таким небольшим, что я хорошо видела, что эти люди оскорблены проявленным к ним недоверием. Виллем-воин, видимо, тоже думал так же.

– Падре, – сказал он на ухо отцу Бонифацию, – еще немного, и вашими трудами наше спасение станет нашей же погибелью. Вы разве не видите, насколько эти люди уязвлены вашими подозрениями в их адрес. В молодые годы я побывал за Узким морем (Ламанш) в Арморике (французская Бретань) и слышал там, что далеко на юге, за Египтом, есть страна, где живут люди такие черные, будто их намазали сажей из очага. И это им совсем не мешает быть крещеными и веровать в Господа нашего Иисуса Христа.

Отец Бонифаций со вздохом опустил крест и покаянным тоном произнес:

– Прости меня, сын мой, попутал меня Нечистый. Во искупление обязуюсь перед ужином триста раз прочесть «Отче Наш» и триста раз «Богородице Дево радуйся». Быть может, Господь наш Иисус Христос и мать его Дева Мария наставят меня на путь истинный и вразумят, как мне быть и что делать в этом проклятом месте…

Тем временем команда из смуглых девок на корабле сноровисто убрала паруса (оказалось, что это крайне просто, не в пример римским либурнам), странное тарахтение утихло, и нос корабля с разгона выскочил на мягкий песок берега чуть в стороне от сетей, поставленных Марвином-рыбаком. Отлив был почти в разгаре, так что через какое-то время странный корабль должен был снова всплыть, отдавшись на волю ветра и волн. Но как бы то ни было, пришло время начинать разговор. Сначала я окликнула пришельцев на думнонийском диалекте кельтского языка – никакой реакции. Они только пожали плечами, показывая, что не понимают нас. Потом Виллем-воин попробовал различные германские диалекты готов, франков, саксов и бургундов, которые он выучил во времена своей молодости – и тоже никакого успеха. Ну почти никакого, потому что юноша-брюнет с разрешения своего князя попробовал нам ответить, но только на этот раз его не поняли уже мы. И вот, наконец, отец Бонифаций заговорил на латыни – и оказалось, что как минимум двое пришельцев понимают и даже говорят на священном языке нашей святой матери-церкви.