Наблюдательный… Но рассказывать мне о собственной невезучести смысла нет — больше никто из личинок не переместился на Идариан.

— Я знаю.

— Не ходите никуда одна, — говорит он так быстро, словно старается произнести на одном выдохе.

— А что так?

Первое, что мне сообщили новообретённые сёстры: ни один мужчина этого мира не смеет навредить или ослушаться женщины. Страшнее преступления нет, а кары за него ужаснее.

В последнем, познакомившись с кровожадными фантазиями жительниц дома, я даже не усомнилась.

— Вдруг что-то… случится.

Вот опять заикается на каждом слове. И это при том, что в пустыне болтал за двоих! Ещё и смотрит нервно, ежесекундно отводя взгляд и снова возвращая его ко мне, словно не имея сил заставить свои глаза смотреть куда-то ещё.

— А вы возложили на себя миссию по опеке? Я не в долине смерти, в этой части Идариана мне ничто не угрожает. — В моём голосе снова ирония, даже цинизм. Ведь подобное могут позволить себе только мужья. Идарианец опускает глаза, но не отвечает, плавно убирает палку, едва я отступаю в сторону.

Понимая, что тема исчерпана, я шагаю дальше.

— Совсем скоро… будет дождь, фисса, вернитесь, — тихий шёпот мне в спину.

— То что надо!

— Почему?

— Закипаю. Холодный душ будет в самый раз.

Зачем ему отвечаю? Сама не знаю. По местным устоям положено презрительно игнорировать. Или наказать. Поэтому даже за пределами Дома Счастья можно ничего не опасаться — никто не рискнет своей жизнью. Никто, но не…

Добравшись до ближайших деревьев и теперь сосредоточенно следя за ветками, я не замечаю корень, торчащий из земли. Зацепившись носком и заскользив гладкой подошвой туфель, вдруг чувствую, что съезжаю вниз по уклону.

— А-а-а…

Вскрикнув, неловко взмахиваю руками, инстинктивно пытаясь за что-нибудь ухватиться. Но лишь рассекаю воздух. А в следующий миг позади появляется большое и твердое тело, сильные руки обхватывают, удержав в вертикальном положении, а мужские ноги тормозят, останавливая движение.

Стоит мне отдышаться, обнаруживаю, что идарианец успел поймать меня едва ли не в шаге от обрыва реки. Мне становится по-настоящему стыдно.

— Спасибо. Зачем ты делаешь это?

— Помогаю?

— Нет. Сидишь. Караулишь. Ходишь за мной.

— Я понимаю, что шанса… стать избранником… нет.

Отвечает он не сразу. И выпускает тоже. На очень долгий миг прижимает меня к себе, прежде чем легонько оттолкнуть.

Гай-Ре снова молчит, но я чувствую, что задаётся многими вопросами.

— Ты можешь спросить, — предлагаю, понимая, что он ждёт разрешения.

От сестёр я знала, что Гай-Ре допросили сёстры-патронессы — местные старушки, дожившие до возраста, когда и самые изощренные развлечения уже не привлекают. Именно эти дамы и контролируют всё в этом мире, управляя младшими сёстрами, а через них — мужчинами. Идарианец не смог рассказать им ровным счётом ничего, кроме того, что я сообщила мужчинам в лагере на границе смертоносной пустыни.

— Ваш облик… Вы же выглядели иначе… изначально…

Так и есть — он размышлял о переменах во мне. Я в эти дни много думала над возможным ответом. И теперь мне не потребовалось много времени.