Да и сам психотерапевт из европейского реестра, кое- как осилив Энгельса, ничего в нем не понял и все переврал. Его книга базируется на идее: «…Раньше секс был только производственный. Мне трудно представить, чтобы в период первобытнообщинного строя сексуальные партнеры совместно не участвовали в производственной деятельности. … Ну а поскольку секс на производстве — это не социальная норма, а биологическая, к этой норме, т.е. производственному сексу, человек будет стремиться всегда, точно так же, как дерево, сколько бы его ни гнули вниз или вбок, все равно тянется вверх»{44}.
На самом деле все точнехонько наоборот. В период первобытнообщинного строя производственным объединением был род, но именно внутри рода половые связи запрещались под страхом смерти. Так что сексуальные партнеры никак не могли совместно участвовать в производственной деятельности, ибо они обязательно принадлежали к разным родам.
Если базовая идея книги является ошибочной, то прямая дорога для нее — в мусорную корзину: куда же еще? К таким печальным результатам приводит нежелание ознакомиться с историей семьи. А ведь книгу читали и редакторы в издательстве, и рецензенты, которых — сообщает Литвак — было несколько. Читали еще в рукописи, когда было время на исправление. И никто не объяснил автору, что он не понял самую основную черту группового брака, который он, кстати, путает с «групповухой». Цитирую я второе издание его книги. Это означает, что никто из тысяч читателей первого издания также не прислал письма с недоуменным вопросом: что же Вы такое городите в своей базовой идее?!
Коллективное вытеснение
Общий уровень знаний по истории семьи просто ужасающий, а потому нуждается в объяснении. Свалить все на нерадивых авторов, которым лень заглянуть в библиотеку, — чересчур просто. Во всех других случаях точно такие же пишущие люди столь вопиющей безграмотности не допускают и свои категорические утверждения проверяют.
Рискну предположить, что в отношении истории семьи наблюдается коллективное вытеснение. Психологи знают, что человеческая память чрезвычайно избирательна: впечатления, травмирующие или вызывающие психическое напряжение, в сознание и память часто вообще не пропускаются, а если пропускаются, то задерживаются там недолго: они вытесняются. Похоже, нечто подобное, но уже в масштабах общества, в коллективном сознании, происходит с информацией, предоставляемой историей семьи.
До сих пор весьма болезненной для общества остается тема супружеских измен и связанной с ними ревности, а для родителей еще и сексуальные забавы их детей-школьников. А история семьи сообщает, что во времена не столь уж и давние супружеские измены на каждом шагу, равно как беспорядочный секс в детском возрасте были нормой поведения!
В мире истерия по поводу педофилии: в США только за хранение — не изготовление, не распространение — фотографий полуголых несовершеннолетних девушек можно получить срок, как за убийство. В некоторых странах пытаются протолкнуть — а кое-где и протолкнули — законы, запрещающие под страхом тюрьмы секс 18-летнего парня с 17-летней девушкой. А из антропологических отчетов, на которых базируется история семьи, узнаем, что еще в XX веке у многих народов родители смотрели на сексуальные игры 6-летних девочек с мальчиками не только с пониманием, но даже с одобрением! При этом половое сношение взрослого с девочкой хотя и не одобрялось, но считалось не преступлением, а всего лишь глупостью: такой же глупостью, как если бы взрослые затеяли детские игры или мужчина взялся за женскую работу.