Да, разумеется, интерн был вправе отказаться. Не врачебное это дело — бидоны туда-сюда тягать. Может, вам еще и полы в отделении вымыть? Но отделение, как я уже сказал, было узкопрофильным хирургическим. Интерн жаждал полноценного участия в операциях, жаждал набираться опыта и потому не осмелился возражать заведующему. А то ведь разозлится Зевс-Громовержец и вместо операционной вся интернатура в перевязочной пройдет.

Но, конечно же, ему было обидно. Да и буфетчица оказалась неделикатной. Ей крайне льстило, что у нее врач на побегушках состоит, и она этим обстоятельством прямо-таки наслаждалась.

Хвасталась в коридоре так, что слышно было на все отделение:

— Вот меня, в отличие от моей сменщицы, наш заведующий ценит и уважает. Даже «ынтерна» мне в помощь выделил. Ни у какой другой буфетчицы «ынтерна» в помощниках нет, а у меня есть! Вот как!

Или, к примеру, разговаривает интерн в коридоре с кем-то из пациентов или их родственников, а буфетчица ему мимоходом:

— Шурик, милый, пора бы уже и обед везти. Давай поспешай.

И не пора еще совсем, и интерн никогда не забывал вовремя на кухню отбыть, и это дома он Шурик, а в больнице — Александр Николаевич, но ей, старой суке, лишний раз хотелось поизгаляться над бесправным человеком, которого злой рок в лице заведующего отделением отдал, пускай и частично, в ее власть.

Любому терпению рано или поздно приходит конец…

Интерн решил отомстить своим обидчикам — заведующему отделением и буфетчице. А поскольку человеком он был креативным и осторожным, то и способ отмщения выбрал оригинальный и в целом безопасный для себя самого в смысле последствий.

Спер на кафедре пластиковый череп (часть учебного скелета) да подложил его в бидон с борщом. Клялся после, что предварительно дважды вымыл череп с мылом, чтобы никакой инфекции в борщ не занести.

Он бы мог в патологоанатомическом отделении, то есть в морге, и настоящей мертвой головой разжиться. Или рукой. Для сотрудника это дело нехитрое. Но тогда бы это было и глумление, и отравление еды трупными ядами, пускай и не сильно, но все же токсичными… А интерну хотелось радости, то есть мщения, без геморроя.

Вот представьте эту картину. Обед. Ходячие пациенты выстроились в очередь в буфете. Буфетчица разливает половником суп по тарелкам. Половник натыкается на что-то круглое…

— Кочан эти дуры, что ли, порубить забыли? — вслух удивляется буфетчица лености кухонных работниц.

Поддевает «кочан» половником, ловко достает, рассматривает, визжит и падает без сознания…

«Кочан» катится по полу. Пациенты удивляются…

Весть о том, что на больничной кухне варят супы из человечины («голову, голову в бидоне нашли!»), мгновенно разнеслась по всей больнице. Впечатлительных рвало, решительные требовали немедленной выписки, агрессивные швыряли тарелки в буфетчиц… Не берусь даже предположить, сколько сигналов поступило в Департамент здравоохранения.

Разумеется, в больницу явилась с проверкой комиссия из Департамента здравоохранения.

Разумеется, больничная администрация пережила нечто вроде катарсиса.

Кухню трясли так, что оттуда все тараканы в страхе сбежали, да и всей больнице в целом досталось… Беда, как известно, не приходит одна. То есть проверяющие только в одно место не ходят. Им чем больше мест, тем лучше — больше нарушений найти-нарыть можно.