Из прихожей к вам пробьется луч. Вы не сможете не подумать, что забыли выключить там свет. Вы рассердитесь на себя за то, что забыли это сделать и напрасно оставили освещенным дизайнерское кресло, и от этой простой мысли вам захочется плакать, и хорошо, эта мысль и запах виски, тяжелый и нескончаемый, который будет опускаться на вашу кожу и хромированные ножки стола из темного дерева, вызовут у вас накатывающую приливами тайную тошноту. Это черешня? – наконец спросите вы, нежно касаясь узловатой поверхности дерева над хромированными насадками. Красный кедр, прошепчет он, перекатываясь на пол рядом с вами и кладя изможденные руки себе на грудь. Вы отметите про себя его бледное лицо и глубокое взволнованное дыхание. Вы испугаетесь, что сейчас потеряете его, настолько его лицо будет напряжено. Он из Канады, выдохнет он, из Канады, повторит он, и так много воздуха ударит вверх и так мало останется в груди, что вы не поймете, что он сказал. Друг, продолжит он упорствовать, один друг его мне, еще один выдох, посоветовал. Вы захотите попросить его прекратить разговаривать, перестать утомлять себя, восстановить дыхание, а он еще несколько долгих минут будет лежать так, положив одну руку на грудь, а вторую – ладонью вверх – на лоб, со спущенными до щиколоток штанами и вялым членом между ног, похожим на кровяную колбасу.

Вы положите голову ему на плечо. Погладите отметину, которую оставил на ковре, защищая его от солнца, стол в своем прежнем положении. Это мохер, проговорит он, по-прежнему тяжело дыша, и вы будете желать только одного: чтобы он замолчал. Через несколько минут вы внезапно различите в окружающем воздухе необычайно слабое, но тем не менее вполне узнаваемое гудение мини-холодильника. Вы положите руку на его мокрый лоб. Он проведет указательным и большим пальцами в уголках глаз, чтобы убрать пот, который там соберется. Вы улыбнетесь. Он повернет к вам голову, и ваши губы приоткроются.

Он продолжит изучать потолок, положив руку на лоб, и понемногу его дыхание выровняется. Погладьте торс мужчины. Поговорите с ним, со всей деликатностью вызовите его на откровенный разговор. Он скажет вам, что его жена ничего не должна узнать. Он скажет вам, что ему с вами хорошо. Он скажет это так, как будто у него в горле застрял камень и он пытается от него избавиться. Ответьте ему все, что хотите. Успокойте его. Быть может, по его вискам потекут слезы. Поцелуйте его. Скажите ему, что вы хотели бы, чтобы это мгновение никогда не заканчивалось, такую фразу – с бьющимся сердцем и ослепленная чувствами – могла бы произнести Лесли Джонс, и он ответит с неуместным пафосом, что он тоже хотел бы, чтобы это длилось вечно. Он покажется вам чрезвычайно симпатичным. Льюи бы это раздражило: все симпатичные, Льюис, каждый мужчина, каждая женщина, любой человек покажется симпатичным, стоит только решить обратить на него немножко внимания, погладить его по вискам, начать его ценить, посмотреть на него по-настоящему, в духе Льюи было бы на этом настаивать, а немного позже признать, что все это в теории, конечно, в теории, но от своего мнения по сути не отступиться.