Возмущённый до глубины души кот, схватившись лапкой за сердце, сокрушённо простонал и, гордо задрав хвост, пошёл впереди троицы, всем видом показывая, что жутко обиделся.

– Сыроед он у нас, – объяснил Гаврюша Аксютке. – Только не тот сыроед, который одну сырую морковку грызёт да яблоками закусывает, а потом ходит тощий да больной. Баюны – коты умные, с образованием. Он сыроед, потому как сыр ест! «Дружба» называется, чтобы не похудеть и чтоб шёрстка блестела.

– Вообще-то я в курсе, – пожала плечами рыжая домовая.

– А папа ему сырок «Янтарь» приносил, – вспомнил Егорка. – Он так недовольно мяукал, а потом всё равно съел.

– Конечно, одной советской «Дружбой» сыт не будешь. Однако же чем его тут кормить?.. Есть ли в Китае какой-нибудь сыр?

– А надо у Сунь Укуна спросить! – предложил Егор.

– Спросите! Спросите у меня! Я Прекрасный Сунь Укун!

Из-за ближайшей палатки выпрыгнул Царь Обезьян, сверкая безумными глазами, хихикая и прыгая выше головы. Он был нервным, весёлым и лохматым, грыз грязные ногти и вытирал руки о серые штаны. Небо заволакивало небольшой тёмной тучей. Где-то прогремел гром…

– Что вы хотели спросить? Я знаю всё! Я – Сунь Укун!

– Да вот, животину с собой мохнатую приволокли, – небрежно сказал домовой, указывая на баюна. – Кот называется. А чем кормить её тут, не знаем.

– О-о! – Округлив глаза, Царь Обезьян резко наклонился и, схватив кота за шкирку, поднял его высоко над землёй в вытянутой руке. – А зачем его кормить? Он и так жирный! Его уже самого пора есть! Хи-хи-хи! Хи-хи-хи!

Он довольно оскалился и облизнул клыки. Маркс закатил глаза, сделав вид, что потерял сознание от шока и несправедливости китайского товарища.

– Эй, Прекрасный Сунь Укун, ты чего это? – сдвинул брови озадаченный Гаврюша.

– Да, ты чё эт, с дуба рухнул – кисулю нашего есть? – согласилась рыжая домовая. – И чего вы тут постоянно всех съесть хотите? Лошадка ваша мохнатая вон мне как кофту порвала!

– Нельзя Маркса есть! – Егорка также храбро шагнул вперёд. – Он умный кот, говорящий, с образованием, он мою бабушку от давления лечит!

Мальчик схватил кота за лапы и потянул на себя. Но Царь Обезьян не желал уступать.

– Егор Ка, ты неразумно играешь со стихией, о ученик Духа Дома! Я – Сунь Укун, Прекрасный Царь Обезьян, Великий Мудрец Равный Небу. Я был рождён на вулкане из Небесного Камня. Я много лет правил своим народом на Горе Цветов и Плодов. Я уже дважды насытился персиками бессмертия, я устроил переполох в небесном дворце Нефритового императора, и я зажёг великий огонь из малого на Великих играх Поднебесной! И после этого ты смеешь говорить мне, о Егор Ка, что я не могу съесть этого жирного мао?!

– Эт чё, кошка по-вашему, что ли? – влезла с вопросом Аксютка.

Сунь Укун отвлёкся.

– Да. Домашняя. Этот кот домашний? Значит, мао. Был бы дикий, назывался бы «ли». Не отвлекай меня, грубая гостья. – Он снова потянул кота на себя, но Егор изо всех сил держал Маркса за задние лапы в белых «носочках».

– Что пйоисходит, товайищи?! – наконец возопил перепуганный баюн, резко придя в себя. – Помогите-е, гйяждане-е! Коммуниста бьют!