Позади Егора и Аксютки, опустив голову, тихо стоял Сунь Укун, держа в руках старую, местами облезшую ушанку домового.

– Себе оставь, – беззлобно отозвался Гаврюша, однако, сделав несколько шагов, всё-таки забрал шапку из рук мифического героя и надел себе на голову, поудобнее натянув на уши. – Тархун будешь? – Он протянул Сунь Укуну недопитый стакан лимонада.

– А что это за зелье? – Любопытный Царь Обезьян принюхался к зелёному напитку.

– Газировка вкусная да сладкая. Вон, видишь, детишки, то есть ученики мои, свои порции уже выдули. Так что и ты не отравишься. Пользы в ней никакой, зато сахара много. Может, подобреешь от сладенького.

Сунь Укун нерешительно сделал глоток тархуна.

– Хи-хи-хи! Так это же нектар! Сладкий цветочный нектар с Горы Цветов и Плодов! Да, это волшебная вода! И не опьяняет, не допинг! Такую можно пить, полезная вода! Какой волшебник её делает?

– Вах, да вся Грузия дэлает, дарагой! – тут же вмешался черноволосый продавец с огромным носом.

– Эй, иноземный торговец! А ну налей мне и моим друзьям ещё своего волшебного зелья, зелёного, как сочная трава, и сладкого, как нектар цветов моей благословенной земли!

– Гаврюша, он что, ни разу лимонада не пробовал? – шёпотом спросил Егор.

– Откуда? Это же Древний Китай! Тут про лимонады ещё не знают. Вообще-то газировку европейские учёные только в восемнадцатом веке изобрели, так что откуль она у энтого грузина, мне неведомо. Должно быть, из современного мира сюда торговать пролез, грузины, они такие…

Бородатый домовой с мальчиком, покосившись на счастливого Царя Обезьян, большими глотками пьющего второй стакан тархуна, решительно отдали ему свои стаканы с напитком.

– А я не дам, – упёрлась рыжая хулиганка. – Ему столько сладкого вредно!

Аксютка на всякий случай отошла в сторонку, отвернулась и быстро выпила лимонад.

– Ну чё, мы на стадион-то пойдём? – обернувшись, спросила она и вытерла рукавом влажные зелёные «усы» вокруг рта.

– Пойдём! Пойдём! Я бегать там должен! – вспомнил Сунь Укун и решительно запрыгал в сторону стадиона.

Егор и домовые еле успевали бежать за ним следом. Маркс сначала поискал взглядом по сторонам, куда бы и где спрятаться под прилавком у грузина, но, подумав, махнул на всё хвостом и засеменил за остальными.

Стадион уже был заполнен и шумел на разных языках. Вдоль трибун всё так же раскатывала печка, предлагая всем свой товар.

– Пирожки! Сладкие, мясные, рыбные, постные! Расстегаи с курятиной! Кулебяки с грибами! Пышки сахарные! – надрывалась печка, стараясь перекричать музыку.

– Йасстегаи с куйятиной, пожалуй, подойдут взамен «Дьюжбы», товайищ! – громким шёпотом сообщил домовому кот, уже оправившийся от стресса и уверенно шагающий рядом.

– Ой! Да неужто баюн?! – заулыбалась печка, заметив говорящего кота. – Давно я баюнов не встречала! Киса-киса, кис-кис-кис! Получай свои расстегаи!

Она выдвинула целый лоток, наполненный расстегаями, и кот довольно мурлыкнул.

– Да куды ж ему столько?! – в голос взмолился Гаврюша. – Да и нет у нас ни денег таких, ни времени ждать, пока он от пуза твоей выпечкой наестся! Смилуйся, печка-матушка!