В общем, маски я взяла.
Почему-то мне вспомнилась сказка «Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Наверно, дело было в том, что я в очередной раз собралась идти не знаю куда. Я даже заглянула в текст, засэйвленный на телефоне.
«Сват Наум», между прочим, похоже на «Наоми». А мужичок с ноготок борода с локоток теперь глядел на меня с каждого второго столба, и я все время замечала, что звездочка на его берете повернута рогами вверх. Ворона знала, да.
Путешествие на тот свет. Уже было. Ловля говорящего кота с помощью трех железных колпаков… Если понимать это метафорически, на роль кота подходили и покойный Фрэнк, и Лева, и даже отчасти профессор Гекчен.
А вот «сват Наум»…
Если верить предсказанию, герою вместе с ним/ней предстояло обмануть купцов на корабле и овладеть магическим оружием. Curiouser and curiouser, как говорила Алиса[19]. Вот интересно, это действительно сказка постепенно сбывается? Или это вопрос интерпретаций и веры, и точно так же «сбывалась» бы любая другая? И Наоми сейчас казалась бы мне, например, Василисой Премудрой?
Я думала об этом всю дорогу и так ушла в свои мысли, что даже не заметила шлагбаум. Но другого маршрута не было все равно.
Наоми стояла на дороге у бара, где веселилась компания туристов. Я вспомнила, что сюда ходят девушки из ближайшего поселка и туристы из Варадеро: здесь начиналась зона условно-свободной любви, уже не курируемая небольшими братьями, наряженными под банковских клерков.
Наоми была в том же платье, только вместо узла ее волосы были собраны в хвост, а лицо закрывали большие темные очки, похожие на севшую ей на нос капиталистическую бабочку. Увидев меня, она повернулась и пошла по обочине в сторону поселка.
Когда я проходила мимо бара, меня весело окликнуло сразу несколько мужских голосов, из чего я сделала вывод, что вполне котируюсь на местном рынке счастья. Это ободряло, конечно, но я даже не посмотрела в сторону гогочущих членомразей. Женское сердце неблагодарно.
Наоми шла быстро и не оборачивалась. На краю поселка она сняла очки и спрятала их в сумку. Это было разумно – уже темнело, и в очках она выглядела странно.
Теперь она не спешила. Пару раз повернув, она вышла в безлюдный переулок, где стояло несколько огороженных заборами домов. Остановившись возле одной из калиток, она постучала.
Происходящее опять стало напоминать шпионский фильм. Я на всякий случай замерла метрах в двадцати, притворившись, что рассматриваю землю под ногами, и тогда Наоми повернулась ко мне, засмеялась и поманила меня пальцем.
– Можно не бояться, – сказала она. – Он нас запрет, а сам уйдет до утра. Как ты на это смотришь?
Я увидела пожилого кубинца, стоящего у калитки.
– А зачем запирать?
– Ну, чтобы ему было спокойней. Это же его дом. Можно будет выходить во двор.
Я хотела сказать, что не люблю сидеть взаперти, и вообще мне непонятна такая логика – но, посмотрев на нее, вздохнула и кивнула.
Через час мы лежали в темной тишине, вдыхая древние запахи – муки, древесной стружки, кожи. В половине окон, кажется, не было стекол – их заменяло что-то вроде фанерных жалюзи, за которыми стрекотали насекомые.