– После войны каждому из нас казалось, что у него больше нет дома, – сказал Альтман. – Наш мир был разбит вдребезги.
– Вы сошли с ума? – напрямик спросил старик.
– Нет.
– Вы знали, что такое бедность?
– Нет, не знал.
– Отец помогал вам?
– Да.
Альтман понял, что этот ответ ослабил его позиции: теперь он выглядел изнеженным баловнем. Ему не просто повезло больше, чем несчастному старику: ему повезло намного больше, прямо-таки до абсурда.
– Да, он помогал мне.
– Как именно?
– Он помог мне перебраться в Америку.
– Каким образом?
– Ну, у нас кое-что осталось после войны, – осторожно ответил Альтман. – Немного… денег.
– Но немецкие деньги обесценились после войны.
– У нас были и другие деньги, – еще более осторожно сказал Альтман.
– Другие деньги?
– Фунты. Франки. Доллары.
– Деньги победителей. У вашего отца их было много?
– Достаточно, – признался Альтман.
– Достаточно, чтобы вы перебрались из Германии в Америку?
Альтман кивнул.
Старик долго разглядывал его, прежде чем продолжить.
– Я не мог уехать из Германии. Разве что в Австрию, и то ненадолго.
– Ну, мы считали Австрию почти что Германией, – заметил Альтман. – Единство всех германских народов. По крайней мере, так гласили лозунги.
Старик кивнул:
– Да, я помню те лозунги.
– Австрия, – тихо прошептал Альтман, заблудившись в лабиринтах собственной памяти. – У отца было в Австрии дело. Я подумывал, не пойти ли по его стопам, но я был сделан из другого теста.
Альтман натянуто хохотнул и добавил:
– Я всегда был книжным червем. Хотел преподавать в университете, писать книги.
Он пожал плечами.
– Но больше всего я хотел их собирать. Особенно немецкие книги, – заключил он.
– Зов Отчизны, – прошептал старик.
Он пристально смотрел в пустую тарелку, словно прозревал в ней несбывшееся будущее.
– Зов Отчизны, – повторил Альтман. – Недурно сказано.
Он улыбнулся.
– Возможно, вам стоило стать писателем.
Старик провел скрюченными пальцами по свертку и растопырил их, как лапы паука.
– Это все, что у меня есть.
– Кажется, вы говорили, что ходите с ней уже давно?
– Я написал ее после войны. Она напоминает мне о прошлом.
Внезапно Альтман ощутил резкий укол страха, подобный электрическому разряду. На ум пришли слова старика о преступлении. Возможно, книга содержит признание в каком-то чудовищном деянии?
– В ней говорится о том, что творилось в нашей стране, – пояснил старик, и его глаза мрачно вспыхнули. – Вы наверняка это помните.
Разумеется, Альтман помнил, что творилось в Германии после войны. Экстремистские партии появлялись как грибы после дождя. На улицах лилась кровь. Страна трещала по швам.
– Германия стояла на краю пропасти, – сказал Альтман. – Коммунисты и фашисты делили власть. Два моровых поветрия… Тогда казалось, что все летит в тартарары.
– И поэтому вы уехали? Боялись того, что может случиться?
– Да, – признался Альтман.
– А я уехал из-за Эльзы, – сказал старик.
– Из-за Эльзы?
– Он была такой милой. Такой доброй. Она работала в гостинице.
Он со значением посмотрел на Альтмана.
– Вы понимаете, о чем я? – спросил он.
– Да, понимаю.
– Ее убили.
– Убили?
– Мне сказали, что ее убил один богач. Из Вены.