Ответы на вопрос «почему» находились сами собой. Я все сделала не так. Он не хотел меня слышать и видеть уже до того, как я его ослушалась и потащилась к Сэму, а теперь наверняка не хотел вдвойне и втройне.

Мне не на что было рассчитывать.

К тому же ему явно донесли все подробности этой истории. Для такого, как Фил, не составит труда получить копии всех отчетов, в том числе и полицейских. И подробности были не слишком привлекательными. Характер моих травм и места кровоподтеков говорили сами за себя. Их трудно трактовать как-то еще…

В общем, чем больше проходило времени, тем меньше я ждала Фила. Скорее уж моим визитером мог оказаться угрюмый детектив, который время от времени являлся, чтобы засыпать меня все новыми и новыми вопросами, пока доктор не командовал: «Все, хватит, пациентка устала». Впрочем, последний раз детектив сказал, что больше не придет. Сэм во всем сознался, и теперь этим делом занимается прокуратура.

И все же я с замиранием сердца смотрела на дверь в нелепой шальной надежде, что Фил все-таки простит.

– Девочка моя, – раздался голос с порога, и я расплылась в улыбке.

– Мам, ты как? Выглядишь шикарно.

Это было правдой. Я уже отвыкла от нее такой – с кокетливо подведенными глазами и яркой помадой. Ну и, конечно, идеально уложенными волосами. Не сомневаюсь: сразу, как только вышла из больницы, она отправилась в салон к Амелии.

Я представила, как радостно обнялись подруги, и как Мел спросила: «Ну что, старая вешалка, решила еще немного поскрипеть?».

– Погоди, а твое лечение? – запоздало испугалась я.

Возможно, Фил после всего случившегося не только бросил меня, но и снял с довольствия маму? Я бы не удивилась. Хотя нет. Удивилась бы. Фил – далеко не очаровательный добряк, каким я его иногда пыталась представить. Но он уж точно не мелочный.

– В лечении пока нет необходимости, – улыбнулась мама, – через два месяца придется показаться врачу, сделать тесты. Но вроде бы все идет неплохо.

Я с облегчением выдохнула. Эта история паршиво закончилась. Но все же я осталась в выигрыше. Впрочем, не только я. Фил теперь знает, кто убийца. Так что он тоже получил свое. А все остальное, вроде моего разбитого сердца и изрядно потрепанной шкурки, – мелочи, которые никого не должны волновать.

– А теперь, девочка моя, скажи-ка мне, что это за история, в которую ты вляпалась? – нахмурившись, спросила мама.

Да уж, у нее ко мне точно могли быть вопросы.

– Ни во что я не вляпалась, мам, брось. Тот, кто на меня напал, просто псих, и он свое получит.

– Да, об этом писали газеты, но пока идет следствие, ничего толкового никто не скажет. Так что я жду ответов от тебя.

Меньше всего мне хотелось сейчас давать ответы.

– Потом, – легкомысленно отмахнулась я. – Как там Энн?

– Неплохо, – вздохнула мама, явно раскусив мою попытку увести разговор в сторону. – Повзрослела…

Потом мы болтали о простых, обыденных вещах: об учебе Энн, о чертовом домовладельце и шумных соседях. И от этого становилось так легко и тепло, что я даже расстроилась, когда медсестра пришла напомнить, что мне пора отдыхать.