От этого поцелуя у меня моментально снесло крышу. Ноги сделались ватными, каждое движение, каждый вздох Фила сладко отзывались где-то внизу живота. Ничего не существовало вокруг, только терпкий, сладковатый запах туалетной воды, сигар и виски, только жадные губы и сильные руки.
Я бы не смогла оторваться от его горячего рта, даже если бы речь шла о жизни и смерти. Так и умерла бы, плавясь в руках Фила. Но он отпустил меня сам, заглянул в лицо – диким, потемневшим взглядом.
И ничего не сказал.
Я тоже молчала. А что мне было говорить? «Извини, я не это имела в виду»?
Фил первым отвел взгляд и тронул мои пальцы. Весь его воинственный пыл, кажется, разом куда-то делся. Он уже не был зол, а был… Не знаю. Теперь я понимала его меньше, чем когда-нибудь.
Осипшим голосом Фил сказал:
– Ты совсем замерзла.
На самом деле нет. В гостиной было очень тепло. А то, что пальцы ледяные… У меня почти всегда так. От страха, возможно, немного холоднее.
Спорить я не стала. Сейчас, когда мы больше не играли в странную игру – кто кого сожрет – я стала чувствовать себя совсем неловко. Ведь я это начала. А он – остановил. Дура! Какая же я дура!
Фил подвинул кресло поближе к камину, усадил меня и накрыл пледом. Спрятавшись под теплой шерстяной тканью, я чувствовала себя куда более защищенной. Он достал из бара бокал и плеснул туда янтарную жидкость. Я поморщилась, и когда он протянул напиток мне, отказалась. Хватит с меня на сегодня!
– Может, горячего чаю? – предложил Фил.
Я замерла в нерешительности. С одной стороны, чай бы не помешал, с другой, мне не хотелось его о чем-то просить. Он, видимо, разгадал причину моих колебаний, поэтому больше не спрашивал:
– Значит так, сейчас ты выпьешь чая, успокоишься и расскажешь мне, что случилось.
Я снова зябко поежилась, и ни камин, ни плед тут бы не помогли. Рассказывать Филу о том, что было на крыше, я точно не хотела. Но, кажется, он не из тех, кому есть дело до чужих желаний.
Горячая чашка согревала ладони, плед окутывал сонным уютным теплом. Спросите кого угодно, и он скажет: чай с гвоздикой и корицей, мягкий шерстяной плед, камин, а еще и мужчина рядом, особенно если он заботливо оборачивает твои ступни тем самым пледом, – очень романтичная картинка. Она не имеет ничего общего с заговорами и убийствами.
Мне и самой бы хотелось в это верить. Но не получалось.
– Если ты смущаешься, я не буду на тебя смотреть. Но ты рассказывай, – теперь он улыбался. И даже выглядел довольным.
Фил уселся на мохнатый ковер у самого кресла и демонстративно развернулся ко мне спиной. Ну надо же! Какая деликатность… Особенно, если вспомнить, что наше знакомство началось с того, что он залез ко мне под юбку, а потом заставил раздеться на его глазах, а потом ласкал, где хотел и как хотел…
О, нет! Лучше не вспоминать. Даже сейчас, стоило только подумать, как дыхание перехватило, и сладко сжалось в животе. Стоп… Мне нужна ясная голова, а не то умопомешательство, которое почему-то всегда накатывает в присутствии Фила.
– А где он меня трогал, я буду показывать на кукле? – с усмешкой спросила я, подхватывая его тон.