Мэри, оцепенев, выхватывала из темноты детали: спутанные длинные пряди некогда роскошной гривы, грязные джинсы, болтающие вокруг тощих бедер, припухшие губы с запекшимися капельками крови, дрожащие руки в ссадинах, кеды с чужой ноги. Луна показала двух мужчин. Один жестикулировал и что-то доказывал на смеси английского с французским, второй смотрел в сторону Мэри, словно видел ее, и молчал.

И вдруг она узнала второго: Пол. Но он не мог видеть ее, не так ли? Или мог, если это сон? А, может, она вернулась? Горло Мэри пересохло от страха. Нет! Она не хотела возвращаться! Пожалуйста, нет! И Пол, будто услышав ее, презрительно отвернулся.

– Мало, – говорил первый, пересчитывая деньги, – за сестру мало. Если хочешь вернуть, плати больше. Я кормил ее, одевал, я мыл ее тело, ухаживал, как за королевой.

Пол достал деньги, отдал, не считая. Дерзкий смех разорвал ночь. Бьянка, ей надо вернуться в клинику… Мэри сжала виски от невыносимой боли. Она должна вернуться, помочь ей, она найдет деньги…

– Он будет рад, если ты вернешься, – сказал женский голос за спиной Мэри. Она обернулась, но не отпрянула, рассмотрев собеседницу. – Здравствуй.

Мэри кивнула, поборов удивление, ответила:

– Здравствуй.

Она не знала, что сказать той, что так на нее похожа. Той, чью жизнь она заняла.

– А ты хочешь вернуться? – спросила и замерла, боясь услышать, что да.

Ее двойник пожала плечами, усмехнулась, выровняла спину по-королевски – традиции и воспитание не отпускали.

– Нет, там все умрут.

Они стали напротив друг друга, изредка бросая взгляды на разыгравшуюся сцену в нескольких метрах.

– Здесь пока тоже не гарантируют вечную молодость, – Мэри прикусила язык, наказывая себя за болтливость. Она не знала, что делать, если леди Элфорд попросит вернуться.

Но та уже, видимо, приняла решение.

– Да, но шансов больше, – сказала жестко. – И не могу представить жизни без интернета.

Они обменялись улыбками, и воздух вокруг них накалился.

– Что?… – Мэри удивленно приподняла бровь – дурная привычка графа.

– Странно, – леди Элфорд протянула к ней руку и услышала потрескивание, ощутила жар в ладонях, и притяжение, которое просило не останавливаться, рискнуть. Она прикоснулась к Мэри, и обе с трудом втянули в легкие воздух. Тысячи зарядов пронеслись через прикосновение, тысячи пазлов замелькали перед глазами, складываясь в мозаику.

– Она – это ты, – голос Джеда.

Мэри и в свою очередь тянется к леди Элфорд.

– Ты – это она, – шепчет Джед.

И поток воспоминаний смешивается.

– Ты хотела переспать с конюхом, – удивляется Мэри.

– Ты переспала с графом, – удивляется леди Элфорд.

Прошлое и настоящее доступно обеим. Почему? Зачем?

– Думай, – говорит Джед, и посылает видение. Смотри… Говорит так, будто обращается только к одной из них. – Делай выводы.

Мэри видит голубое облачко, маленькое, невесомое, больше похожее на туман или дымку джина. Да, дымка джина, потому что облако в хрустальном шарике, и перекатывается с одной ладони на вторую. Игрушка?

Красивая рыжеволосая девочка держит шар в руках, ее взгляд устремлен в пропасть, пульсирующую всеми оттенками синего. Рядом с девочкой стоит мальчик, и глаза слепнут от его красоты, а зависть продирается в душу. Он старше, он с девочкой, чтобы помочь, он говорит ей об этом, но она громко смеется и роняет шар. Он не разламывается, а превращается в два, меньше, и не одинаковых по размеру.